Капитан барка "Крузеншерн" Шнейдер Иван Григорьевич.

Из книги "Операция Парус" капитана барка "Крузенштерн" Шнейдера Ивана Григорьевича (ПОДРОБНАЯ ИНФОРМАЦИЯ О БАРКЕ).

БАРК «КРУЗЕНШТЕРН».

Это учебное парусное судно МРХ (порт приписки—Рига), первоначально называвшееся «Падуя», построено в 1926 г. па верфи Текленборга в Везермюнде (Бремерхафен) как последнее из серии барков «Летающей линии П» Фердинанда Лаеша. Как и все эти барки, «Падуя» вспомогательного двигателя не имела, предназначалась для перевозки 2000 т массовых насыпных грузов — селитры и фосфатов из Чили, пшеницы из Австралии.

Барк завоевал славу хорошего ходока. Известны два его рекордных рейса. Из Гамбурга до члийского порта Талькауано он дошел (естественно, не через Панамский канал, а вокруг мыса Горн) за 87 дней, вернулся за 94 дня. Из Гамбурга до австралийского Порт-Линкольна шел всего 67 дней! Много раз штормовал в «ревущих сороковых»; в 1930 г. во время урагана, заставшего «Падую» у самого мыса Горн, волной смыло за борт четверых моряков. Нелишне будет заметить, что по заведенному Лаешом порядку в каждый рейс «Падуя» брала по 40 практикантов.

В январе 1946 г. на судне, которое в годы войны использовали в качестве несамоходной баржи, был поднят советский флаг, а в феврале оно получило нынешнее название — в честь русского мореплавателя Ивана Федоровича Крузенштерна; парусник ввели в состав отряда учебных судов одновременно с однотипным по парусному вооружению барком «Седов» (бывший «Магдалена Виннен», а затем «Коммодор Йонзен»).

Мне — тогда молодому штурману довелось участвовать в приемке этих парусников в порту Свинемюнде. Вид у некогда гордых винджаммеров был крайне запущенный, траурный. Привели их сюда из Вильгельмсхафена на буксире. Для прохода под мостами Кильского канала стеньги пришлось снять. Верхние реи были кое-как уложены на палубе, нижние — плохо обрасоплены малочисленной военной командой, которая никогда на этих судах под парусами не ходила.

Четырехмачтовый барк «Падуя — ныне «Крузенштерн». В довоенное время барк был трехостровным судном.

Официальная встреча проходила на борту «Коммодора Ионзена». Вот мы подходим к трапу — А. Г. Цуканов, С.Н. Ярош, А. П. Морозов и я. За нами неплотным строем следуют члены экипажей, которым предстоит принять суда, восстановить и плавать на них. В капитанской каюте нас принимает офицер — капитан-лейтенант. Держится он великолепно, изображая гостеприимного хозяина, любезно показывает судно, однако при случае не без яда спрашивает у СЕРГЕЯ ЯРОША:

— Ну скажите, зачем вам эти парусники? Вы с ними никогда не справитесь, сгниют они у вас на швартовах...

— Ничего, — отвечает БУДУЩИЙ СТАРПОМ «СЕДОВА» (С.Н. ЯРОШ)— справлялись и с более трудными делами!

Подписываются акты передачи. Немецкий и наш экипажи выстраиваются лицом к лицу на юте. И вот медленно сползает пестрый полосатый флаг, заменявший тогда национальный флаг поверженной фашистской Германии, поднимается флаг Страны Советов.

Вышли эти суда в море нескоро — через несколько лет. В те первые послевоенные годы массовое траление на Балтике только начиналось, ходить можно было лишь по нескольким расчищенным от мин узким фарватерам. Другими словами, большим чисто парусным судам плавать было негде. «За невозможностью использования» довольно остро встал вопрос о сдаче на слом обоих судов, предлагалось разрезать па металл корпуса, склепанные из 20-миллиметровых листов, и рангоут. За оставление парусников в строю ратовала небольшая группа моряков — энтузиастов парусного дела во главе с П. С. Митрофановым. При поддержке командования флотом нам удалось собрать и подготовить один экипаж и, как только позволила обстановка, вывести в море «Седов». Это пробное плавание и решило судьбу обоих гигантов.

В 1953 г. я (Шнейдер И.Г.) был назначен капитаном «Крузенштерна». Провожая, Петр Сергеевич (Митрофанов), с которым я прослужил к тому времени более шести лет, напутствовал меня так:

— Попутных тебе ветров, Иван Григорьевич (Шнейдер)! Берись как следует за восстановление «Крузенштерна», чтобы два наших судна скорее начали плавать вместе! В 1959—1961 гг. «Крузенштерн» прошел капитальный ремонт, во время которого на нем установили двигатели — два 8-цилиндровых 800-сильных дизеля «8ДР», современные судовые устройства и системы, оборудовали жилые помещения. И в том же году мы по-настоящему вышли в море. Семь лет «Крузенштерн», как и «Седов», выполнял научно-исследовательские работы по программе АН СССР и одновременно обеспечивал проведение учебной практики курсантов. Судно побывало на Бермудах и Ямайке, заходило в Гибралтар и Марсель, Галифакс и Касабланку...

В 1968—1972 гг. на Кронштадтском морском заводе барк был модернизирован и переоборудован в учебное судно МРХ. Водоизмещение его — 5725 т, тоннаж — 3185 ТМ, дедвейт — 1976 т, валовая вместимость — 3545 per. т. Длина габаритная — 114,5 м, по КВЛ — 95 м; ширина — 14 м; осадка — 6,8 (до 7,0) м. На своих четырех мачтах барк несет 31 парус (из них 18 прямых) общей площадью 3700 м². В сильный ветер скорость хода под парусами достигает 15—16 уз, но при ослаблении ветра барк идет плохо. В штилевую погоду приходится использовать двигатели, скорость при этом составляет 8—9 уз. Судно имеет, как говорят моряки, неограниченный район плавания и может находиться в море без пополнения запасов до 4—5 месяцев. Мощность судовой электростанции — 400 кВт; это позволяет (в отличие от довоенного «Товарища» и того же «Крузенштерна» до модернизации) выбирать якоря с помощью электрического брашпиля, однако работать с парусами приходится по-прежнему только вручную, используя шпили и лебедки с ручным приводом.

В настоящее время судно принимает на борт 202 курсанта и 6 руководителей практики. Будущие моряки размещаются в 20—25-местных кубриках, штатная команда (73 чел.)—в 1-, 2- и 4-местных каютах.

Для проведения занятий оборудованы два класса на 25 человек каждый, учебная штурманская рубка с навигационным мостиком на 9 прокладочных мест, радиокласс и т. п. помещения.

За годы службы под советским флагом «Крузенштерн» прошел свыше 240 тыс. миль. В общей сложности на нем прошло морскую закалку не менее 9500 курсантов-практикантов.


Общий вид четырехмачтового барка «Крузенштерн». 1 - фок; 2 - нижний фор-марсель; 3 - верхний фор-марсель; 4 - нижний фор-брамсель; 5 - верхний фор-брамсель; 6 - фор-бом-брамсель; 7 - грот; 8 - нижний грот-марсель; 9 - верхний грот-марсель; 10 - нижний грот-брамсель; 11 - верхний грот-брамсель; 12 - грот-бром-брамсель; 13 - грот II; 14 - нижний марсель II грота; 15 - верхний марсель II грота; 16 - нижний брамсель II грота; 17 - верхний брамсель II грота; 18 - бом-брамсель II грота; 19 - бом-кливер; 20 - средний кливер (мидл-кливер); 21 - кливер; 22 - фор-стень-стаксель; 23 - грот-стень-стаксель; 24 - грот-брам-стень-стаксель; 25 - стень-стаксель II грота; 26 - брам-стень-стаксель II грота; 27 - апсель; 28 - крюйс-стень-стаксель; 29 - нижняя бизань; 30 - верхняя бизань; 31 - гаф-топсель; 32 - полубак; 33 - шкафут; 34 - шлюпочная палуба; 35 - ходовой мостик на штурманской рубке; 36 - машинный кап; 37 - радиорубка; 38 - пост управления рулем.

ПРАКТИКА НА «КРУЗЕНШТЕРНЕ»

Что же такое практика на нашем учебном парусном судне?

"Крузенштерн" входит в состав Балтийского отряда учебных судов насчитывающего восемь вымпелов. Загрузка этой эскадры планируется в соответствии с утвержденными учебными планами средних и высших учебных заведений западного бассейна страны.

Как правило, на «Крузенштерне» (бортовой № РУ-0702 по единой нумерации судов МРХ) проводится самая первая практика будущих моряков-рыбаков, а пока еще курсантов первого-второго курсов. Очень часто в их числе оказываются молодые люди, выросшие «далеко от воды», видевшие море и суда только в кино. Соответственно сформулирована и наша главная задача: обеспечить знакомство новичков с морем и бытом на судне, овладение самыми азами морской практики. Азы — это тот минимум, который должен быть известен любому моряку. Другими словами, за два или три месяца каждый из новичков должен получить определенные знания в объеме, соответствующем палубной специальности матроса 2-го класса.

Ну а главное — это то самое первичное оморячивание, о котором уже немало говорилось выше. Каждый из 200 новичков должен поверить в себя, почувствовать себя моряком, получить какие-то навыки, которые потом облегчат ему глубокое овладение своей специальностью. Существует пословица: рыбак — трижды моряк! Она четко передает существо профессии современного рыбака, когда промысел ведется на далеких просторах Мирового океана, когда суда экспедиционного лова не бывают в порту приписки годами, а смена экипажей производится прямо в море, не чаще чем через 4,5 — 6 месяцев напряженной работы. Вот почему, составляя программу первой практики, мы стараемся с каждым новым потоком совершить дальнее плавание — выйти в океан. Этому, естественно, предшествует большая работа экипажа и руководителей практики. Только после недельной тренировки новичков в порту «Крузенштерн» отдает швартовы и выходит в море, чтобы продолжать обучение курсантов в более сложных условиях. Настоящий моряк рождается в море. Только здесь мы можем оценить профессиональную пригодность каждого из 200 новичков. (К чести нынешней молодежи, отчисления после практики на паруснике — явление чрезвычайно редкое!)

Принимаем курсантов мы всегда на верхней палубе. Напротив строя новичков выстраивается экипаж «Крузенштерна». Курсанты знакомятся с капитаном судна, затем им персонально представляют остальной командный состав, давая каждому полную характеристику и по образованию и по опыту — где сколько плавал, а затем боцманов и старших специалистов — будущих учителей и воспитателей.

Как я убедился, такой порядок знакомства — необходимая основа для установления нормальных взаимоотношений на борту судна. Ведь на каждого штатного «крузенштерыовца» приходится трое временных, да нередко новички эти оказываются еще и несовершеннолетними! Сделать всех членами дружного коллектива — непросто, но это важнейшая наша задача. (Забегая вперед, отмечу, что когда в июле 1974 г. с нами шли из Копенгагена в Гдыню шестеро журналистов из Дании, ФРГ и Англии, их буквально поразила, они подчеркивали это в своих корреспонденциях, «дружеская атмосфера, царившая на большом, но густо на селенном судне». Для нас эта удивившая иностранцев атмосфера, когда дисциплина покоится на взаимном уважении, была привычной нормой.) Здесь же, в строю, курсантам объявляется распорядок жизни на корабле.

Первые занятия посвящаются технике безопасности. Любое судно в море это всегда «место работы с повышенной опасностью», а парусное—тем более. Требуется предельная собранность и на палубе, и на реях. Здесь ошибаться нельзя! Только после тщательного изучения правил безопасности курсанты надевают страховочные пояса и мы начинаем «поднимать их на рангоут». Вначале новичков пропускают по вантам с одного борта на другой через марсы, потом ярусом выше — через салинги и, наконец, через топы мачт. Эти подготовительные упражнения делаются в дальнейшем ежедневно во время утренних физзарядок. Постепенно задачи, которые ставятся перед молодыми моряками, все усложняются. Их обучают работе на высоте, расписывают по мачтам, составляя из них три ходовые вахты, которые должны попеременно — по 4 часа каждая — обеспечивать непрерывное обслуживание парусов на всех четырех мачтах. Ходовая вахта — основное подразделение, в котором ведутся все дальнейшие плановые занятия по морской практике, освоению навыков управления парусами. Между вахтами организовано соревнование, а в конце практики проводится специальный конкурс: «Моряки мы или нет?» Подводятся итоги, выявляется передовая вахта.

Нормальная ходовая вахта — 65 человек. А для выполнения поворота или срочной уборки парусов, скажем, при налетевшем шквале, объявляется аврал: наверх вызываются все три вахты одновременно. Вступает в жизнь авральное расписание. Часть курсантов быстро и в строго определенном порядке (сначала верхние реи, затем нижние) поднимается на мачты и разбегается по своим рабочим местам на рангоуте барка На каждом рее рядом с ними работают матросы-инструкторы. Всеми действиями на каждой мачте руководит боцман этой мачты, получающий команды от своего командира мачты - штурмана. По их же командам те курсанты, которые остались внизу на палубе, отдают с нагелей и стопоров одни ходовые концы снастей, выбирают другие. Выбирают обычно сначала вручную, а затем накидывают конец на лебедку или разбирают вымбовки и добирают, набивая снасть, шпилем.

Понятно, что когда, скажем, постановка или уборка парусов производится новой сменой впервые, проходит это далеко не четко и гладко, отнимает много сил и нервов. Зато через два-три месяца та же работа теми же курсантами выполняется, по крайней мере, вдвое быстрее и, как кажется иногда со стороны, без всяких усилий...

Принимая курсантов на борту своего судна, знакомясь с новичками, я внимательно присматриваюсь к каждому из них. Многие чувства отражаются в глазах будущих моряков. Здесь и удивление, и нетерпение — жажда поскорее испытать себя в деле, встретиться с морем, здесь и настороженность, неуверенность. Я чувствую, что ребята очень слабо представляют трудности избранной профессии.

Пройдут два-три месяца. Окончится их первое в жизни океанское плавание. И вручая юношам свидетельства на право занимать пока еще самую скромную морскую должность матроса, я вновь внимательно посмотрю каждому в глаза, пожму руку. Но это уже будут совсем другие, уверенные в себе люди. По глазам их можно будет сказать, что они видели море, не всегда ласковое, но всегда прекрасное. Что они преодолели страх, поверили в себя. Исполняли трудную работу, научились понимать, что порывом одного, даже сильного человека море не одолеешь. Почувствовали радость коллективного труда.

Путь курсантов лежит снова в училище. Они приобретут знания, необходимые современному моряку, а позже снова будут проходить практику, уже на других судах — транспортных или промысловых, именно таких, на каких им придется затем работать многие годы. Но свое самое-самое первое плавание — крещение под парусами, я уверен, останется в их памяти навсегда.

Капитан барка "Крузенштерн" Иван Григорьевич Шнейдер.