Блог клуба - Пилигрим

Две природы Иисуса Христа.

Вторая Ипостась Пресвятой Троицы - Сын Божий (Иисус Христос) был истинным Богом и истинным Человеком. В Нем, в одной сверхесте́ственной Личности или Ипоста́си соединились две природы (су́щности), Божественная (Сын Божий) и Человеческая (Сын Человеческий). Читая Евангелия, мы постоянно видим во Христе, то истинного Бога, то истинного Человека.

«Сам Единоро́дный Сын, рожденный от Бога Отца, или Само Слово Его воплоти́лось и вочелове́чилось, страдало, у́мерло, воскре́сло из мертвых в третий день. Без сомнения, Слово Божие, по собственному Своему естеству́, недоступно страданиям. Никто, конечно, не будет так несмы́слен, чтобы допустить мысль, что естество, превышающее все, может быть способно к страданиям. Но так как Оно сделалось человеком, усво́ив Себе плоть от Святой Девы, то, держась учения о домострои́тельстве, мы утверждаем, что в собственной Своей плоти по челове́честву страдал Тот, Кто как Бог выше всякого страдания» - святой Кирилл Александрийский – Отец и учитель Восточной церкви V века.

Природа – это су́щность объекта или субъекта, которой нельзя дать определение, как, например, нельзя определить, что такое бесконечность, что такое время, что такое пространство, что такое точка, что такое красный цвет, или что такое горькое или сладкое.

Каждой разумной природе свойственны определенные ум, воля и действие. Если во Христе две природы, то и два ума ( ум Божий и ум человеческий), две воли (воля Божия и воля человеческая) и два действия (энергии, творческой силы).

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА ХРИСТА.

Человеческая природа Христа определяется тем, что Он при воплоще́нии воспринял наше повреждённое грехом Адама человеческое естество́ (природу), т.е. естество не укори́зненно стра́стное, тле́нное и сме́ртное. Воспри́нял человеческую душу: сердце (скорбел душой, плакал, пра́ведно гневался, моли́лся), человеческий ум или дух (не знал, как человек, где погребён Лазарь; не знал, кто к Нему прикосну́лся; не знал, что лодку в которой Он спал заливает водой). Имел человеческое тело (испы́тывал потребность в пи́ще, питие́, сне, одежде, как человек испытывал физическую боль и уста́лость). Имел человеческую волю, но волю не поврежденную грехом, т.к. был зача́т сверхесте́ственным образом не от мужа, а от Духа Свята́го и Пречи́стой Девы.

«И Сам Господь наш, придя́ к нам, воспри́нял образ человека, тело и душу человеческие, и – одним словом, по всему, кроме греха, сделался человеком, так сказать, усвоив Себе этим человека и сделав его Своим» - «Душеполезные поучения а́ввы Дорофея» - поучение 20.

Чем отличался Христос по Своему человечеству от нас обычных людей?

Только тем, что не совершил никакого греха.

Если Христос подобно нам родился стра́стным, то, как же Он не совершил никакого греха, ведь под стра́стностью мы обычно понимаем греховность?

Наша поврежденная грехом природа после грехопадения стала подвержена страстя́м (страда́ниям). Но страстям двоякого рода: неукори́зненным (в этих страстях нет греха) и укори́зненным (грехо́вным).

К неукори́зненным страстям относятся: потребность во сне, чувство голода, холода, боли, уста́лости, боязнь смерти, печа́ль об утерянном блаже́нстве, и т.д. В этих страстях нет греха.

К укори́зненным страстям относятся: горды́ня, тщесла́вие, хвастовство́, зависть, отча́яние, злопа́мятность, мстительность, любопытство, сребролю́бие, блуд, осужде́ние ближних, чревоуго́дие, неумеренный сон, сентимента́льность и т.д. Чрезмерное удовлетворение неукори́зненных страстей и преступление евангельских заповедей – есть грех в прямом смысле слова.

Христос воспри́нял на Себя нашу неукори́зненную (не греховную) стра́стность.

БОЖЕСТВЕННАЯ ПРИРОДА ХРИСТА.

Божественной природе Христа прису́щи все без исключения свойства Божии. Как Бог, Он предви́дит будущее, воскрешает мёртвых, исцеляет больных, претворя́ет воду в вино, пита́ет пятью хлебами пять тысяч человек, изгоняет бесов и т.п.

«…ибо в Нем (Христе) обита́ет вся полнота Божества теле́сно,…» - Послание апостола Павла Коло́сяням гл. 2 ст. 9.

Каждое из Лиц Пресвятой Троицы заключает в Себе всю полноту Божества. Но не три Бога, а один, т.к. три Лица имеют одну недели́мую боже́ственную природу, которая есть Любовь. Исходя из этого у Пресвятой Троицы не три ума, а один, не три воли, а одна, не три энергии (действия, творческой силы), а одна.

При этом воплоти́лась (вочелове́чилась) не Пресвятая Троица, а только Вторая Ипостась - Сын Божий.

4-ый Вселенский Халкидо́нский собор 451 г., дал ответ на вопрос, как во Христе соединились две природы, божественная и человеческая:

- несли́тно (не смешались две природы во что-то третье);

- неизме́нно (обе природы сохранили свои свойства во всей полноте);

- неразде́льно (с момента воплоще́ния невозможно отдели́ть одну природу от другой);

- неразлу́чно (наве́чно Сын Божий воспри́нял на Себя нашу человеческую природу, в т.ч и тело).

«Божество и человечество соединились во Христе, как огонь, прони́зывающий железо, положенное в жаро́вню (раскалённые угли)» - преподобный Максим Исповедник.

Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать богом, первым после Бога. Человеку невозможно было своими силами исцелить поврежденную грехом Адама человеческую природу. Для её исцеления Самому Богу во второй Своей Ипоста́си потребовалось претерпе́ть преде́льные страдания и смерть на Кресте. Христос исцели́в человеческую природу в Самом Себе дал нам Та́инства, через которые мы освяща́емся и исцеля́емся, если понуждаем себя к исполнению евангельских заповедей и с терпением несём свой крест (претерпева́я посылаемые нам скорби).

«Ибо надлежало, чтобы Тот (Бог), для Которого всё и от Которого всё…, Вождя спасения (Христа) их (челове́ков) соверши́л (сделал соверше́нным) через страдания» - Послание Евреям, гл. 2 ст.10; ап. Павел.

Христос чрез претерп́ение крестных страданий и смерти, воскре́снув из мертвых восстанови́л в Самом Себе безстра́стность, нетле́нность, безсме́ртность человеческой природы и возвел её в непа́дательное состояние, в состояние абсолютной свободы. В Таинстве Крещения в душу человека всева́ется семя исцелённой Христом человеческой природы, и нисхо́дит на душу Дух Святой в Таинстве Миропомазания (эти два Таинства соединены в Православии воеди́но). От человека зависит, возрастёт ли се́мя и даст ли плод или погибнет.

Учение Православной Церкви о двух природах Христа убедительно показывает, что исходит оно от Самого́ Бога и не может быть изобретением человеческим, как прочие религиозные воззрения приписывающие Богу либо человеческие стра́сти и либо человеческие свойства.

Где тот великий фило́сов, который мог бы помы́слить, что Бог один, но в трёх сверхесте́ственных Личностях (Ипоста́сях); что у трёх различных Божественных Ипоста́сей одна недели́мая природа, один ум, одна воля, одна энергия (действие, творческая сила); что эти сверхесте́ственные Личности не могут мыслить, желать и действовать разли́чно, потому что Бог есть Любовь.

Где тот великий фило́сов, который мог бы помы́слить, что в Богочелове́ке Иисусе Христе две природы наве́чно неразде́льно соедини́вшись не изменили ни на йоту одна другую? Где тот фило́сов, который мог бы помы́слить, что в одной сверхесте́ственной Личности или Ипоста́си Иисуса Христа два ума, две воли, две энергии (творческой силы), присущие этим двум различным природам, божественной и человеческой?

А простые неграмотные рыбаки, такое не только мыслили и пропове́довали, но и приняли за свои убеждения му́ченическую смерть.

ПРАВОСЛАВНЫЙ СИМВОЛ ВЕРЫ.

БОГ ОТЕЦ:

Ве́рую во еди́наго Бо́га Отца́, Вседержи́теля, Творца́ не́бу и земли́, ви́димым же всем и неви́димым.

(Верую во единого (одного) Бога Отца, Вседержи́теля, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого (ангельского) мира. «Ибо Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святы́й Дух; и Сии́ Три суть еди́но (одно́, наразде́льны)» - 1 посл. Ин. гл. 5 ст.7. Отец является единением и связью Лиц Пресвятой Троицы.

СЫН БОЖИЙ:

И во еди́наго Го́спода Иису́са Христа́, Сы́на Бо́жия,

(И верую в Того же единого (одного́) Бога - Иисуса Христа, Сына Божия – второе Лицо единой Пресвятой Троицы. Против е́реси Ария: Арий учил, что Иисус Христос только совершенный человек, а не Бог, не смотря на то, что во всех Евангелиях Христос многократно именуется Сыном Божиим. Но если Сын Божий - не Бог, как учил Арий, то и сын человеческий - не человек, что противоречит здравому смыслу).

Единоро́днаго, И́же от Отца́ рожде́ннаго пре́жде всех век;

(Единственного Сына Божия от Бога Отца рожденного по Своему божеству прежде сотворения веко́в, т.е. рожденного прежде сотворения времени и пространства. Как солнечный луч всегда является рожденным от солнца и без солнца рожденным быть не может, и как солнце не способно не рождать луча, так Сын Божий рожден от Бога Отца. Как ум не может не рождать мысли, а, следовательно, и существовать без мысли, и как мысль не может существовать без ума, так Бог Отец не может существовать без Сына Божия, и Сын Божий без Бога Отца. Поэтому никогда не было, чтобы не было Сына Божия. Сын Божий собезнача́лен и сове́чен Богу Отцу).

Све́та от Света, Бо́га и́стинна от Бо́га и́стинна, рожде́нна, несотворе́нна,

(Свет рожде́н от Света, истинный Бог рожден от истинного Бога, и никогда Сын Божий не был сотворе́нным - против е́реси Ария).

единосу́щна Отцу́,

(Сын Божий единосущен по Своему божеству, или природе Богу Отцу. Лица, или Ипоста́си Отца и Сына различны, божественная же природа одна и недели́ма. Единого Бога нельзя разделить, у Пресвятой Троицы, в отличии от челове́ков один ум, одна воля, одна энергия (деятельность), одна благодать.

И́мже вся бы́ша.

(Которым, т.е. Христом и через Христа, все сотворено «Все чрез Него (Сына Божия) на́чало быть, и без Него ничто не на́чало быть, что начало быть» - Евангелие от Иоанна гл. 1, стих 3).

Нас ра́ди челове́к и на́шего ра́ди спасе́ния сше́дшаго с небе́с и воплоти́вшагося

(Ради нашего спасения Сын Божий обле́кся во плоть человеческую. Никто, кроме Бога, не мог спасти нас от тле́ния, страданий и смерти, т.е. исцели́ть, или восстанови́ть, или обнови́ть поврежденную грехом Адама человеческую природу: ни ангел, ни пророк, ни один из святых. Повреждение нашей природы в результате грехопадения Адама было настолько разрушительным, что для ее исцеления потребовалось воплоти́ться Самому Богу, т.е. Самому Богу во второй Своей Ипостаси стать во всем подобным нам Сыном Человеческим, кроме греха. «Восстановить (исцелить) естество (природу человеческую) мог только Творец естества» - свт. Игнатий (Брянчанинов), том.2: «Судьбы Божии». Воплотился ли Бог? Да. Воплотился ли Бог? Нет. Оба ответа являются верными, т.к. воплотилась только вторая Ипостась Божия – Сын Божий. Бог Отец и Дух Святый не воплоща́лись).


от Ду́ха Свя́та и Мари́и Де́вы и вочелове́чшася.

(Сам Бог во второй своей Ипостаси воплотился от Духа Свя́та и Пречистой Девы Марии, т.е. стал во всем подобным нам человеком, кроме греха. Зача́́тие Богомла́денца в утробе При́сноде́вы произошло сверхъестественным образом, совершенно отличным от зачатия всех других представителей рода человеческого. Зачатие произошло не от семени мужа, а от семени жены, осене́нного (оживотворе́нного) Духом Святым. Посему́ Дева рождает Богомладе́нца безболе́зненно, оставаясь Присноде́вой и именуется Богородицей. Против е́реси Несто́рия, называвшего Богородицу Христоро́дицей).

Распя́таго же за ны при Понти́йстем Пила́те, и страда́вша, и погребе́нна. И воскре́сшаго в тре́тий день по Писа́нием.

(Чрез претерпе́ние кре́стных страданий и смерти исцели́вший нашу человеческую природу в Самом Себе, соде́лав ее безстра́стной, нетле́нной, безсме́ртной и возведя ее в непа́́дательное состояние. Во Христе несли́тно, неразде́льно, неизме́нно и неразлу́чно (наве́чно) соединились две природы: божественная и человеческая, т.е. два ума, две воли и две энергии (действия, творческой силы) присущие этим природам. При этом во Христе одно Лицо, т.е. одна Ипоста́сь Богочеловека. Поэтому говорим, что Сам Бог во второй Своей Ипоста́си непостижимым для нашего ума образом страдал на Кресте Своим Человечеством, будучи неспосо́бным страдать по своей божественной природе. Когда страдает в одной Ипостаси (сверхестественной Личности) видимое, то сострадает ему и невидимое. Против ереси монофизи́тов утверждавших, что во Христе только одна природа – божественная, которая полностью поглощает Его человеческую природу. Но если во Христе только божественная природа, то, следовательно, страдания Его на Кресте были при́зрачными, не настоя́щими, т.к. Бог существо безстрастное, т.е. не способное страдать. Страдал ли Бог на Кресте? Да. Страдал ли Бог на Кресте? Нет. Оба ответа верны. На Крест взошла только вторая Ипостась – Сын Божий, Богочеловек, обновивший и воскресивший человеческую природу в третий день по Писаниям): «Сам Единородный Сын, рожденный от Бога Отца, или Само Слово Его воплотилось и вочеловечилось, страдало, умерло, воскресло из мертвых в третий день. Без сомнения, Слово Божие, по собственному Своему естеству, недоступно страданиям. Никто, конечно, не будет так несмыслен, чтобы допустить мысль, что естество, превышающее все, может быть способно к страданиям. Но так как Оно сделалось человеком, усвоив Себе плоть от Святой Девы, то, держась учения о домостроительстве, мы утверждаем, что в собственной Своей плоти по человечеству страдал Тот, Кто как Бог выше всякого страдания» - святой Кирилл Александрийский – Отец и учитель Восточной церкви V века.

И возше́дшаго на Небеса́, и седя́ща одесну́ю Отца́.

(И взошла (вознесла́сь) исцеленная человеческая природа Христа на Небеса и наве́чно воссе́ла одесну́ю (по правую сторону) Бога Отца. Благодаря воплощению Христа, Бог стал наве́чно видим для челове́ков. «Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела» - Ин. гл. 14 ст. 8-10. В вочелове́чевшемся Иисусе Христе заключена вся полнота Божества «…ибо в Нем (Христе) обитает вся полнота Божества телесно,…» - Кол. гл. 2 ст. 9. Ранее же Бога не видел никто и никогда).

И па́ки гряду́щаго со сла́вою суди́ти живы́м и ме́ртвым, Его́же Ца́рствию не бу́дет конца́.

(И гряде́т Господь судить живых и мертвых и когда прии́дет, Царствию Его не будет конца. Против ереси хилиа́зма, утверждавшей, что Христос, придя на землю, будет царствовать на земле со святыми и мучениками тысячу земных лет до Страшного суда. Церковь же учит, что второе пришествие Христа будет единственным, а тысяча лет, о которых упоминается в Откровении (Апока́липсисе), означает полноту време́н, т.е. вечность и не относится к нынешнему веку).

ДУХ СВЯТОЙ:

И в Ду́ха Свята́го, Го́спода, Животворя́щаго,

(И верую в Того же единого (одного́) Бога – Духа Свята́го - третье Лицо единой Троицы, Который все животвори́т, т.е. всему тварному дарует жизнь. Бог ве́чен и Он есть Жизнь. Следовательно, жизнь была всегда, а смерти не было. Бог не творил зла. Значит, не было и зла. Но пришел в мир грех (отпадение от Бога, отпадение от Источника жизни), а за ним смерть. Значит зло не в природе (су́щности) человека, а в его воле. Жизнь ве́чна, а смерть вре́менна. Современная наука пытается доказать обратное, что мертвая материя была всегда, а жизнь возникла случайно, т.е., что смерть ве́чна, а жизнь вре́менна. При этом наука не может объяснить, как из мертвой материи могла возникнуть живая клетка, из расти́тельного живо́тное, из неразу́много разу́мное. А Библия объясняет: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безви́дна и пуста, и тьма над бе́здною, и Дух Божий (Дух Святой) носился над водою (т.е согревал и оживотворя́л водное естество) » - книга Бытия гл. 1 ст. 1-2. В творении мира принимали участие все три Ипостаси Пресвятой Троицы. Каким же образом? Следующим: всё от Отца через Сына в Духе Святом. Бог один? Да. Бог один? Нет. Оба ответа являются верными при определенных условиях. Бог один, т.к. имеет один ум, одну волю, одну энергию, одну благодать, но единство Его в Трех Лицах, или Ипоста́сях, которые невозможно разделить, как невозможно разделить точку или бесконечность. Другими словами, можно сказать, что в одном Боге Три сверхестественных Личности (Лица), у Которых единый (один) ум, единая (одна) воля, единое (одно) действие (энергия) и единая (одна) благодать. Все Три Лица единого Бога по Своей природе не могут мыслить, жела́ть и действовать разро́зненно, потому что Бог есть, не существо имеющее в себе любовь, а Сама Любовь. Если Бог есть Любовь, следовательно, совершенно невозможно, чтобы у трех различных Ипостасей Пресвятой Троицы было три ума, три воли, три энергии, три благодати, и совершенно невозможно, чтобы Бог любил кого-то больше, а кого-то меньше: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотвори́те ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми, и посылает дождь на праведных и неправедных» (Евангелие от Матфея, гл. 5). «…, а различие Ипостасей познаем в одних только трех свойствах: в том, что Один безвино́вен и есть Отец (нерожде́нный), а Другой произошел от Причины и Сын (рожде́нный), и Третий произошел от Причины и – исходя́щ; причем мы убеждены, что Они [т.е. Ипостаси] не могут быть удалены и разлучены Одна от Другой, и что Они соединены и несли́тно проникают Одна в Другую». – преподобный Иоанн Дамаски́н - Точное изложение Православной веры . Три Ипостаси неразде́льно разли́чны не по существу́ (природе), а по ипоста́стным свойствам.

И́же от Отца́ исходя́щего,

(Об исхождении Духа Святаго от Бога Отца во всех Писаниях упоминается всего один раз*: «Когда же прии́дет Уте́́шитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух и́стины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» - Ин. гл. 15 ст. 26. Как от солнца исходит тепло, которое прони́зывает и согревает, как само солнце, так и солнечный луч, так Дух Святой исходит от Бога Отца, неотдели́м от Отца и Сына и всему тва́рному миру дарует жизнь.

И́же со Отце́м и Сы́ном спокланя́ема и ссла́вима, глаго́лавшаго проро́ки.

(Дух Святой равен по чести и Отцу, и Сыну, и называется в Евангелиях Уте́шителем и Ду́хом и́стины. Дух и́стины говорил роду человеческому через проро́ков. «Посему говорю вам: всякий грех и хула́ простятся человекам, а хула́ на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не прости́тся ему ни в сем веке, ни в будущем». - (Мф. гл. 12. Ст. 31–32). Приме́ры хулы́ на Духа Свята́го: Иу́да предавший Христа; фарисе́и и саддуке́и распявшие Христа; еретики; иноверцы; Дарвин и его «теория», писатель Лев Толстой и т.п., т.е. все те, кто сознательно противостои́т И́стине.

Во еди́ну Святу́ю, Собо́рную и Апо́стольскую Це́рковь.

(Святая, Собо́рная и Апо́стольская Церковь есть единство Духа Свята́́го живущего во множестве разумных творений покоряющихся Богу, понуждающих себя к исполнению заповедей Божьих, объединенных церковными Таинствами и священнонача́лием, и которая есть тело Христово, т.е. единый живой организм. Днем рождения Церкви является Пятидеся́тница, когда Дух Святой сошел на апостолов в виде о́гненных язы́ков).

Испове́дую еди́но креще́ние во оставле́ние грехо́в.

(Крещение – есть добровольное рождение от Бога. Человек может быть креще́н только один раз в жизни. Не может быть двух крещений. В Таинстве Креще́ния в креща́емого всева́ется семя нового человека, семя исцеленной Христом человеческой природы. От человека зависит, возрасте́т ли семя или погибнет, преумножит ли человек этот духовный талант, или закопает его в землю. В Таинстве Крещения человеку прощаются все грехи прежде им соверше́нные, при условии истинного раска́яния в них. Таинство Миропома́зания является отдельным Таинством и отличается от Таинства Крещения. В Таинстве Миропома́зания на человека нисхо́дит Дух Святой. Оба эти Таинства в Православии соединены воеди́но).

Ча́ю воскресе́ния ме́ртвых, и жи́зни бу́дущаго ве́ка. Аминь.

(Ожидаю всеобщего воскресения мертвых, всеобщего суда Божия над челове́ками и вечной жизни в Царствии Небесном).

*- «Только в одном месте Писания троичность и единство Лиц в Боге выражены с полною ясностью и определенностью (см. 1Ин гл.5; ст. 7), но этим нисколько не ослабляется свидетельство Писания». - Полное жизнеописание святителя Игнатия Брянчанинова: «Отзыв Православного (свт. Игнатия Брянчанинова) на рецензию «Слова о смерти»… священником П. Матвеевским …» стр. 492.

Научное (правове́дческое) обоснование достоверности Евангелий.

«Разве один евангелист не мог написать всего? Конечно, мог; но когда писали четверо, писали не в одно и то же время, не в одном и том же месте, не сносясь и не сговариваясь между собою, и, однако, написали так, как будто все произнесено одними устами, то это служит величайшим доказательством истины.
И однако, скажешь ты, случилось противное, так как они часто обличаются в разногла́сии. Но это-то самое и является вернейшим признаком истины. В самом деле, если бы они были до точности согласны во всем - и касательно времени, и касательно места, и самых слов, то из врагов никто бы не поверил, что они написали Евангелие, не сошедшись между собой, и не по обычному соглашению, и что такое согласие было бы следствием их искренности. Теперь же представляющееся в мелочах разногласие освобождает их от всякого подозрения и блистательно говорит в пользу писавших...
Теперь же просим вас заметить, что в главном, заключающем основание нашей жизни и составляющем сущность проповеди, они нигде один с другим ничуть не разногла́сят. В чем именно? В том, что Бог стал человеком, творил чудеса, был распят, погребен, воскрес, вознесся на Небо и придет судить; что Он дал спасительные заповеди, ввел закон, не противный ветхозаветному; что Он - Сын, Единородный (Единственный), Истинный, Единосущный Отцу, и тому подобное. Во всем этом находим у евангелистов полное согласие».
- свтятитель Иоанн Златоуст (жил в IV веке н.э.) - Толкование на Евангелие от Матфея - Беседа 1-я.

PS.

Любой мало-мальски грамотный юрист или правове́д знает, что если подозреваемые в преступлении, либо свидетели говорят в точности одно и то же, и не расходятся в мелких деталях, значит, вступили в сговор и лгут. Если во второстепенных деталях имеются расхождения, то говорят правду. Владимир Ильич Ленин не мог не знать этого, когда критиковал евангелистов за некоторые второстепенные различия в повествовании одних и тех же евангельских событий, так как учился на правове́да в Казанском университете и поэтому не имеет извинения. Кроме того, все Евангелия написаны евангелистами спустя, как минимум, тридцать лет после распятия на Кресте Иисуса Христа.

Научно-исторические письменные документы, свидетельствующие о существовании и земной жизни Иисуса Христа.

Предварительно следует заметить, что не существует ни одного письменного исторического документа подтверждающего земную жизнь пророка Мухаммеда, основателя мусульманской религии. Все, что мы знаем о нём, мы знает из устного предания последователей этой религии, другими словами из того, что нам рассказывают о нём сами мусульмане, хотя Ислам возник на 600 с лишним лет позднее христианства. Следует так же иметь в виду, что Буддизм, строго говоря, не является религией по той причине, что в этом мировоззре́нии нет ли́чностного Бога, на его место поставлена пустота, ничто, небытие́.

Иисус Христос – это историческая личность с точки зрения науки.

А. Плиний (младший) императору Траяну (Письмо 96):
(Видный государственный деятель. Годы жизни: 61-113. Письмо написано в период между 110 и 113 гг.)

Для меня привычно, владыка, обращаться к тебе со всеми сомнениями. Кто лучше может направить меня в нерешительности или наставить в неведении? Я никогда не присутствовал на следствиях о христианах: поэтому я не знаю, о чем принято допрашивать и в какой мере наказывать. Не мало я и колебался, есть ли тут какое различие по возрасту, или же ничем не отличать малолеток от людей взрослых: прощать ли раскаявшихся или же человеку, который был христианином, отречение не поможет, и следует наказывать само имя, даже при отсутствии преступления, или же преступления, связанные с именем. Пока что с теми, на кого донесли как на христиан, я действовал так. Я спрашивал их самих, христиане ли они; сознавшихся спрашивал во второй и третий раз, угрожая наказанием; упорствующих отправлял на казнь. Я не сомневался, что в чем бы они ни признались, но их следовало наказать за непреклонную закоснелость и упрямство. Были и такие безумцы, которых я, как римских граждан, назначил к отправке в Рим. Затем, пока шло разбирательство, как это обычно бывает, преступников стало набираться все больше, и обнаружились случаи разнообразные. Мне был предложен список, составленный неизвестным и содержащий много имен. Тех, кто отрицал, что они христиане или были ими, я решил отпустить, когда они, вслед за мной, призвали богов, совершили перед изображением твоим, которое я с этой целью велел принести вместе со статуями богов, жертву ладаном и вином, а кроме того похулили Христа: настоящих христиан, говорят, нельзя принудить ни к одному из этих поступков. Другие названные доносчиком сказали, что они христиане, а затем отреклись: некоторые были, но отпали, одни три года назад, другие много тому лет, некоторые лет тому двадцать. Все они почтили и твое изображение, и статуи богов и похули́ли Христа. Они утверждали, что вся их вина или заблуждение состояли в том, что они в установленный день собирались до рассвета, воспевали, чередуясь, Христа как Бога и клятвенно обязывались не преступления совершать, а воздерживаться от воровства, грабежа, прелюбодея́ния, нарушения слова, отказа выдать доверенное. После этого они обычно расходились и сходились опять для принятия пищи, обычной и невинной, но что и это они перестали делать после моего указа, которым я, по твоему распоряжению, запретил тайные общества. Тем более счел я необходимым под пыткой допросить двух рабынь (диакони́с), называвшихся служительницами, что здесь было правдой, и не обнаружил ничего, кроме безмерного уродливого суеверия. Поэтому, отложив расследование, я прибегаю к твоему совету. Дело, по-моему, заслуживает обсуждения, особенно вследствие находящихся в опасности множества людей всякого возраста, всякого звания и обоих полов, которых зовут и будут звать на гибель. Зараза этого суеверия прошла не только по городам, но и по деревням и поместьям, но, кажется, ее можно остановить и помочь делу. Достоверно установлено, что храмы (язы́ческие), почти покинутые, опять начали посещать; обычные службы, давно прекращенные, восстановлены, и всюду продается мясо же́ртвенных животных, на которое до сих пор едва-едва находился покупатель (говорится о покинутых языческих храмах и приносимых в них идоложе́ртвенных животных). Из этого легко заключить, какую толпу людей можно исправить, если позволить им раскаяться.

Корнелий Тацит: древнеримский историк, один из самых известных писателей античности. Анналы (Летописи), XV, 44.

Никакие человеческие усилия, раздачи при́нцепса, приношения богам не могли истребить позорящей его (Нерона) молвы о преднамеренном поджоге (Нерон поджег Рим и любовался этим зрелищем). И вот, чтобы прекратить слухи, Нерон подыскал виновных и подверг тягчайшим мукам людей, ненавидимых за их мерзости (исполнение Евангельских заповедей), которых чернь называла христианами. {Прозвание это идет от Христа, который в правление Тибе́рия был предан смертной казни прокуратором По́нтием Пила́том}. Подавленное на некоторое время это зловредное суеверие распространилось опять, и не только в Иудее, где возникло это зло, но и в самом Городе (Риме), куда отовсюду стекаются гнусности и бесстыдства, и где они процветают. Итак, сначала были приведены к ответу те, которые покаялись, затем по их указанию великое множество других, не столько по обвинению в поджоге, сколько уличенные в ненависти к роду человеческому. И к осуждению их на смерть добавилось бесчестие. Многие, одетые в звериные шкуры, погибли, растерзанные собаками, другие были распяты на кресте, третьи - сожжены с наступлением темноты, используемые в качестве ночных светильников (христиан обматывали тканью пропитанною смолой и зажигали в садах Нерона в качестве светильников). Нерон предоставил свои сады для лицезрения этих огней и устроил игрища в цирке, где сам, наряженный возницей, толкался в толпе плебеев или разъезжал на колеснице. Так что хотя то и были враги (христиане), достойные самой суровой кары, они пробуждали сострадание, поскольку были истреблены не ради общей пользы, но из-за жестокости одного человека.

Свето́ний - древнеримский писатель, историк, учёный-энциклопедист
Римский историк и писатель Гай Светоний Транквилл (годы жизни: ок. 70-140 гг.) известен нам главным образом по своему труду "Жизнь двенадцати Цезарей".

В этом сочинении содержатся биографии римских императоров от Юлия Цезаря до Домициа́на. Ученые рассматривают этот труд как один из важнейших источников по истории раннеимператорского Рима.
Жизнь двенадцати Цезарей. Нерон, 16:
Иудеев, постоянно волнуемых Хрестом (Христом), он изгнал из Рима (точно соответствует повествованию изложенному в «Деяниях апостольских»).
Многие строгости и ограничения были при нем (Нероне) восстановлены, многие введены впервые: ограничена роскошь; всенародные угощения заменены раздачей закусок, в харчевнях запрещено подавать вареную пищу, кроме овощей и зелени - а раньше там торговали любыми кушаньями; наказаны христиане, приверженцы нового и зловредного суеверия.

Ма́ра бар Серапио́н.

В XIX веке был опубликован любопытный документ, занявший прочное место в христологи́ческих анналах (летописях). Это написанное по-сирийски письмо некоего Ма́ры бар Серапио́на, адресованное его сыну Серапиону. Поскольку в письме упоминается падение Иудейского царства и рассеяние евреев по миру, надо полагать, что оно появилось после римско-иудейской войны 66-74 гг. или даже после подавления иудейского восстания 132-135 гг., когда евреям было запрещено жить в Иерусалиме.

Отрывок из письма: Что же нам сказать, если мудрецы подвергаются насилию от тиранов? Они сами, просвещенные, терпят презрительное отношение и не могут защитить себя. Ибо, какую пользу получили афиняне от того, что они казнили Сократа, - ведь возмездием им за это были голод и чума; или само́сцы - от того, что сожгли Пифагора, - ведь в один миг вся страна их была занесена песком; или иудеи - от казни своего мудрого царя (Иисуса Христа), - ведь с этого времени у них было отнято царство? Ибо Бог справедливо воздал за этих трех мудрецов: афиняне умерли от мора, самосцы были затоплены водой, иудеи сокрушены и изгнаны из своего царства и живут в рассеянии. Сократ же не умер благодаря Платону, Пифагор - благодаря (статуе) Геры, а мудрый царь (Иисус Христос) - благодаря новым законам (ева́нгельским заповедям), которые он дал.

Существуют и многие другие письменные исторические документы.

Для учёных - историков достаточно одного-двух письменных свидетельств о той или иной личности, чтобы не сомневаться в том, что такая личность действительно существовала в истории человечества. Мы для краткости привели четыре научно – исторических документа.

О науках и искусствах (об уме и тала́нте истинном и лжеимённом).

«Люди обычно именуются умными, по неправильному употреблению сего слова. Не те умны, которые изучили изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа – умна, которые могут рассудить, что добро и что зло; и злого и душевредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют и делают то с великим к Богу благодарением. Эти одни по истине должны именоваться умными людьми». – преподобный Антоний Великий - III-IV век н.э. – основатель монашества – Наставление о доброй нравственности и святой жизни, в 170 главах.

«Никакой нет пользы изучать науки, если душа не будет иметь доброй и богоугодной жизни. Причина же всех зол есть заблуждение, прелесть и неведение Бога». – преподобный Антоний Великий.

Вы спрашиваете, какое мое мнение о науках человеческих? – Люди после падения начали возделывать землю, начали нуждаться в одежде и других многочисленных потребностях, которыми сопровождается наше земное странничество; словом, они начали нуждаться в вещественном развитии, стремление к которому – отличительная черта нашего века. Науки – плод нашего падения – произведение поврежденного падшего разума. Ученость – приобретение и хранение впечатлений и познаний, накопленных человеками во время жизни падшего разума. Ученость – светильник ветхого человека… Искупитель возвратил человекам тот Светильник, который им дарован был при создании Создателем, которого лишились они при грехопадении своем. Этот Светильник – Дух Святой, Он – Дух Истины, наставляет всякой истине, испытывает глубины Божии, открывает и изъясняет тайны, дарует и вещественные познания, когда они нужны для духовной пользы человека… Точно! Ученость не есть собственно мудрость, а только мнение (при́зрак) мудрости. Познание Истины, которая открыта человекам Господом, к которой доступ – только верой, которая неприступна для падшего разума человеческого, заменяется в учености гаданиями, предположениями. Мудрость этого мира, в которой почетное место занимают многие язычники и безбожники, прямо противоположна по самым началам своим мудрости духовной, Божественной. Нельзя быть последователем той и другой вместе; одной непременно должно отречься. Падший человек – ложь, и из умствований его составился «лжеименный разум», то есть образ мыслей, собрание понятий и познаний ложных, имеющих только наружность разума, а в сущности своей – шатание, бред, беснование ума, пораженного смертной язвой греха и падения. Этот недуг ума особенно в полноте открывается в науках философских – свт. Игнатий (Брянчанинов) – избранные письма.


Свт. Игнатий (Брячанинов). Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского (Брянчанинова), глава 12, «Христианский пастырь и христианин-художник»:
Люди, одаренные по природе талантом, не понимают, для чего им дан дар, и некому объяснить им это. Зло в природе, особливо в человеке, так замаскировано, что болезненное наслаждение им очаровывает юного художника, и он предается лжи, прикрытой личиною истинного, со всею горячностию сердца.
Когда уже истощатся силы и души и тела, тогда приходит разочарование, по большей части ощущаемое бессознательно и неопределительно. Большая часть талантов стремилась изобразить в роскоши страсти (греховные) человеческие. Изображено певцами, изображено живописцами, изображено музыкою зло во всевозможном разнообразии. Талант человеческий, во всей своей силе и несчастной красоте, развился в изображении зла, в изображении добра он, вообще, слаб, бледен, натянут.
…Мадонна Рафаэля, это высочайшее произведение живописи, украшена очаровательным характером стыдливости. Когда является в девице стыдливость? Тогда, когда она начнет ощущать в себе назначение женщины. Стыдливость – завеса греха, а не сияние святыни. Таков характер «Херувимских» Бортнянского, таковы характер «Эсфири» и «Гофолии» Расина, характер «Подражания» Фомы Кемпийского, из них дышит утонченное сладостра́стие. А толпа пред ними и плачет и молится!.. – свтятитель Игнатий (Брянчанинов) – 19 век.

Западное просвещение так сильно нахлынуло в Россию, что оно вторглось и в Церковь, нарушило ее восточный православный характер, хотя нарушило его в предметах, нисколько не касающихся сущности христианства. Эти нарушения восточного православного характера соблазняют раскольников, огорчают сынов Церкви, основательно изучивших христианство. Все русские поняли, что итальянские картины не могут быть святыми иконами. Между тем итальянская живопись взошла почти во все православные русские храмы со времен преобразования России на европейский лад. Эта живопись соблазняет раскольника, огорчает истинно православного: она - западный струп на православном храме. С кого итальянские живописцы писали изображения святейших жен? Со своих любовниц. Знаменитые Мадонны Рафаэля выражают самое утонченное сладострастие. Известно, что Рафаэль был развратнейший человек, желал выразить идеал, который действовал бы на него наиболее сильно, и нередко кидал кисть, чтоб кинуться в объятия предстоявшей ему натурщицы. Другие живописцы, которых талант был грубее, нежели талант Рафаэля, выражали сладострастие на своих мнимых иконах гораздо ярче; иные выразили уже не одно сладострастие, но и бесстыдство, неблагопристойность. – свт. (Игнатий Брянчанинов) – 4 том. - О расколе.

Изучение Закона Божия требует терпения. Это изучение есть стяжание души своей: «в терпении вашем, – повелевает Господь, – стяжи́те души ваша» (Лк. 21, 19). Это – наука из наук! Это – небесная наука! Это – наука, сообщенная человеку Богом! Стези ее совершенно отдельны (отличны) от тех обыкновенных стезей, которыми идут науки земные, науки человеческие, науки, рожденные нашим падшим разумом из собственного его света, для нашего состояния в падении. Кичат, напыщают ум науки человеческие, осуществляют, растят человеческое я! – свт. Игнатий (Брянчанинов) – том 2 – Блажен муж.

Тщеславие. Искание славы человеческой. Хвастовство. Желание и искание земных почестей. Любление красивых одежд, экипажей, прислуги и келейных вещей. Внимание к красоте своего лица, приятности голоса и прочим качествам тела. Расположение к наукам и искусствам ги́бнущим сего века, искание успеть в них для приобретения временной, земной славы. Стыд исповедовать грехи свои. Скрытие их пред людьми и отцем духовным. Лукавство. Словооправдание. Прекословие. Составление своего разума. Лицемерие. Ложь. Лесть. Человекоугодие. Зависть. Уничижение ближнего. Переменчивость нрава. Притворство. Бессовестность. Нрав и жизнь бесовские. - свт. Игнатий (Брянчанинов) – том 1 – О добродетелях, противоположных восьми главным греховным страстям (Восемь главных страстей с их подразделениями и отраслями - заимствовано из святых отеческих писаний).

Естественные науки непрестанно опираются на вещественный опыт, им доказывают верность принятых ими теорий, которые без этого доказательства не имеют места в науке. Философия лишена решительного средства к постоянному убеждению опытом. Множество различных систем, несогласных между собою, противоречащих одна другой, уже уличают человеческое любомудрие в неимении положительного знания Истины. Какой дан в философии простор произволу, мечтательности, вымыслам, велеречивому бреду, нетерпимым наукою точною, определенною! При всем том философия обыкновенно очень удовлетворена собою. С обманчивым светом ее входит в душу преизоби́льное самомнение, высокоумие, превозношение, тщеславие, презрение к ближним. Слепо́тствующий мир осыпает ее, как свою, похвалами и почестями. Довольствующийся познаниями, доставляемыми философией, не только не получает правильных понятий о Боге, о самом себе, о мире духовном; но, напротив того, заражается понятиями превратными, растлевающими ум, делающими его неспособным, как зараженного и поврежденного ложью, к общению с Истиною… Философия, будучи исчадием падения человеческого, льстит этому падению, маскирует его, хранит и питает. Она страшится учения Истины, как смертоносного приговора для себя. Состояние, в которое приводится философией дух наш, есть состояние самообольщения, душепогибели, что вполне явствует из вышеприведенных слов Апостола, который повелевает всем, желающим стяжать истинное познание от Бога, отвергнуть знание, доставляемое любомудрием падшего человечества… О географии, геодезии, о языкознании, о литературе, о прочих науках, о всех художествах и упоминать не стоит: все они для земли; потребность в них для человека оканчивается с окончанием земной жизни – большей частью гораздо ранее. - свт. Игнатий (Брянчанинов) – том 1 – Плач мой.

Апостол Павел, исчислив в первом послании к Коринфянам дары Святого Духа, упомянув о дарах чудотворения, пророчества, рассуждения духов, знания разных языков, сказал: «Ревнуйте же дарований больших: и еще по превосхождению путь вам показую» (1Кор. 12, 31). Что же может быть выше пророка, чудотворца, говорящего на иностранных языках по дару Святого Духа, а не по обычному изучению человеческому? - свт. Игнатий (Брянчанинов) – том 2 – Слово о страхе Божием и о любви Божией.

Бесценные духовные дары (таланты) мы променяли на обманчивый призрак даров (талантов), под видом которых грех и мир предлагали нам свой яд. - свт. Игнатий (Брянчанинов) – том 2 – Совещание души с умом.

Действием воли Божией сотворены миры видимый и невидимый; сотворен и искуплен человек, совершены и совершаются все события, общественные и частные, из которых светит, как солнце с неба, Божия благость, Божие всемогущество, Божия премудрость. По попущению Божию, по произволу тварей, явилось зло со всеми последствиями его: по попущению Божию, по собственному произволению, пали ангелы, пал человек, не приняли Бога и отступили от Бога человеки, искупленные вочеловечившимся Богом; по попущению Божию, по злому произволению ангелов отверженных и падших человеков, растлилась земля преступлениями и нечестием этих ангелов и этих человеков. По попущению и суду Божию карают и будут карать вселенную различные скорби и бедствия, общественные и частные; по попущению и суду Божию постигнет отступников от Бога, врагов Божиих вечная мука в огненной, мрачной бездне адской, для которой они приготовили себя произвольно. - свт. Игнатий (Брянчанинов) – том 2 – Судьбы Божии.

И все сии упомянутые художники (ученые, философы, ораторы, стихотворцы и т.п.), обладаемые поселившимся внутри их змием и не сознавая живущего в них греха, сделались пленниками и рабами лукавой силы и никакой не получили пользы от своего знания и искусства. – преп. Макарий Великий – Духовные беседы – беседа 45, раздед 2.

Не говори мне, что представляемое в театрах есть одно лицедейство. Лицедейство это многих сделало прелюбодеями и многие домы расстроило. О том-то и особенно скорблю, что в этом деле не подозревают худого, но такие развратные представления принимают с рукоплесканиями, с восклицаниями и громким смехом. – святитель Иоанн Златоуст – Толкование на Евангелие от Матфея – беседа 6 (8).

Что же? Или нам закрыть театр, скажешь ты, и по твоему приказанию ниспровергнуть все? Напротив, теперь именно все ниспровергнуто. В самом деле, скажи мне, отчего нарушается супружеская верность? Не от театра ли? Отчего оскверняются брачные ложа? Не от этих ли зрелищ? Не по их ли вине жены не терпят мужей? Не от них ли мужья презирают жен своих? Не отсюда ли множество прелюбодеев?... Итак, что же, — скажи мне, — ужели нам ниспровергнуть все законы? Напротив, — уничтожая эти зрелища, мы истребим нарушение законов. Вредные для общества люди бывают именно из числа тех, что действуют на театрах. От них происходят возмущения и мятежи. Люди, воспитывающиеся у этих плясунов и из угождения чреву продающие свой голос, которых занятие состоит в том, чтоб кричать и делать все неприличное, они-то именно более всех и возмущают народ, они-то и производят мятежи в городах, — потому что преданное праздности и воспитываемое в таких пороках юношество делается свирепее всякого зверя… Итак, нам должно уничтожить театр? О, если бы это было возможно! Если вы хотите, то я согласен уничтожить и истребить его. Впрочем, я не требую этого. Сделайте то, чтобы он, и существуя, как бы не существовал; это доставит вам большую похвалу, нежели разрушение его. Если не другому кому, то по крайней мере, старайтесь подражать варварам: у них вовсе нет таких зрелищ. Чем же мы оправдаем себя, если, будучи гражданами неба, приобщившись к лику Херувимов, и имея общение с Ангелами, окажемся в данном случае хуже варваров, тогда как мы можем иметь тысячу других удовольствий, гораздо лучших? Если ты хочешь получить удовольствие, иди в сады, к текущей реке и озерам; рассматривай цветы и слушай пение кузнечиков; посещай гробницы мучеников, — здесь найдешь ты и здравие для тела, и пользу для души, а вреда никакого; и не будешь раскаиваться после такого удовольствия, как то бывает после тех зрелищ – святитель Иоанн Златоуст – Толкование на Евангелие от Матфея – беседа 37.

Отчего же, однако, иной богат? Теперь уже я скажу. Одни приобрели богатство по Божьему благодеянию (Иов многострадальный; царь Давид; праведный Иосиф - сын Иакова - авт.); другие же по попущению Божьему. Вот краткая и простая причина. Почему же, скажешь ты, Он делает богатым блудника, прелюбодея, сладострастника, и того, который злоупотребляет своим имением? Он не делает богатым, но только попускает быть богатым; а между деланием и попущением великое, даже бесконечное, различие. Почему же, однако, Он попускает? Потому, что не пришло еще время суда, чтобы каждый получил достойное. – свт. Иоанн златоуст – Толкование на Евангелие от Матфея – беседа 75.

"Когда я был в миру, то любил оперу. Хорошая, серьезная музыка доставляла мне удовольствие, и я всегда имел абонемент — кресло в партере. Впоследствии, когда я узнал другие, духовные утешения, опера перестала меня интересовать. Когда в сердце закроется клапан для мирских наслаждений, тогда открывается другой клапан — для восприятия духовных. Один человек видел во сне танцующих кадриль, и Ангел Господень вразумил его: 'Посмотри, что они делают'. Господи, да ведь это поругание Креста Христова! Действительно, французская кадриль была выдумана в эпоху революции для попрания креста, ведь и танцуют ее четыре или восемь человек, чтобы как раз вышел крест. Подобный сон видела одна схимница; ей представилось, что танцующие были объяты пламенем и окружены канатом, а бесы прыгали и злорадствовали о погибели людей". - Преподобный Варсонофий Оптинский.

"Оттого теперь и появляются люди, подобные вашему N, — спорливые, упорные, раздражительные, — что они учатся нравственности в театрах. Приходилось слышать, что некоторые называют театр порогом церкви. Пожалуй, с этим можно согласиться, что театр есть порог церкви, только с заднего крыльца. Спросим еще: все, делающееся в театрах, какое должно иметь влияние на неиспорченную натуру молодого человека? Без сомнения, оно должно породить и укрепить в нем звериные чувства с неизменными скотскими потребностями. О преимуществе же храмов Божиих пред театром я считаю и говорить излишним". - Преп. Амвросий Оптинский.

Нужно перестать быть рабом чрева, театра, карт, цирка, рабом различного кутежа, табачного зелья, рабом серебра и золота и затейливых мод. Вот ты, поклонник театра, оправдаешься ли на суде Божием в пристрастии к нему? Нет, потому что ты из-за него забыл Бога, храм Божий, Слово Божие, молитву, свое высокое назначение по душе своей, созданной по образу и подобию Божию, забыл о вечной жизни и о приготовлении к ней, о милостыне, девстве, целомудрии и воздержании. - Праведный Иоанн Кронштадтский.

В театре многим приятно чувствуется, а в церкви – тяжело, скучно – отчего? Оттого, что в театре все прекрасно подлажено чувственному человеку, и диавола мы там не трогаем, а тешим его, и он нам делает удовольствие, не трогает нас: веселитесь себе, друзья мои, думает, только смейтесь да Бога не помните. В церкви же все приспособлено к возбуждению веры и страха Божия, благочестивых чувств, чувства нашей греховности, растленности; и диавол всевает в наше сердце сомнения, уныние, тоску, лукавые, скверные и хульные помыслы – и вот сам себе не рад человек и стоять не может, час трудно простоять. И бежит скорее вон. Театр и церковь – противоположности. То – храм мира, а это – храм Божий; то – капище диавола, а это – храм Господа. - Праведный Иоанн Кронштадтский.

Театр усыпляет христианскую жизнь, уничтожает ее, сообщая жизни христиан характер жизни языческой. «Задремали все и уснули» (Мф. 25:5), – между прочим этот гибельный сон производит в людях и театр. А потом что? Науки, в духе языческом преподаваемые, заботы житейские, усиленные донельзя, любостяжание, честолюбие, сластолюбие. Театр – школа мира сего и князя мира сего – диавола, а он иногда преобразуется и в Ангела света (см. 2Кор. 11:14), чтобы прельщать удобнее недальновидных, иногда ввернет, по-видимому, и нравственную пьеску, чтобы твердили, трубили про театр, что он пренравоучительная вещь и стоит посещать его не меньше церкви, а то, пожалуй, и больше, потому-де, что в церкви одно и то же, а в театре разнообразие и пьес, и декораций, и костюмов, и действующих лиц. - Праведный Иоанн Кронштадтский.

Что вносят театры в сердца человеческие? Дух этого века, дух праздности, празднословия, пустословия, смехотворства, хитрости и лукавства, дух гордости, чванства, и никому нимало доброй нравственности не дают. Сочинители пьес и актеры передают народу то, что имеют в себе сами, свой дух, ни больше, ни меньше. А думают ли актеры о нравственности народной? Имеют ли они в намерении исправить народные нравы? Нет и нет. - Праведный Иоанн Кронштадтский.

Изнеживают, расслабляют и смущают душу образы житейской суеты, на которые мы с полным удовольствием и сочувствием сердца смотрели, лишают чистоты сердца и дерзновения перед Богом; потому благо не ходить в театры, не посещать светских, веселых, пышных собраний, не видеть кружащихся в вихре танца, не смотреть на мирские зрелища, представляющие многоразличную суету мира сего. Благо же непрестанно прилепляться сердцем к единому Богу, а в мире столько приманок, что «не насытится око зрением» (Еккл. 1:8). - Праведный Иоанн Кронштадтский.

Есть мания, или страсть, к зрелищам. Есть люди, которые наяву и во сне бредят театром, рукоплещут до усталости театральным знаменитостям, тогда как в церковь заходят только раз или два в год, и то для того, чтобы позевать. - Праведный Иоанн Кронштадтский.

Театр при всем его восхвалении людьми светскими есть земное и греховное удовольствие, языческое, потому что предметом и целью имеет чисто земные удовольствия и к Богу никого не приводит, разве отрицательно, через сознание всей суетности театральных представлений и лицедейств. - Праведный Иоанн Кронштадтский.

Пьяницы, прелюбодеи, чревоугодники, тати, досадители, ленивые, праздные, картежники, театралы, танцоры, празднословы, насмешники, скажите мне: для чего Сын Божий сошел с небес, проповедал Евангелие Царствия, сотворил бесчисленные чудеса, пострадал, умер и воскрес, и послал во весь мир Апостолов с проповедью о Царствии? Скажите, для чего? Для того ли, чтобы вы объедались, пьянствовали, любодействовали, крали, лжесвидетельствовали, проводили время в праздности, празднословии, в картах, театрах, танцах, пересудах? О, сколь вы дорого поплатитесь за свою противоевангельскую жизнь, если не покаетесь и не исправитесь! - Святой праведный Иоанн (Кронштадтский)

Князь мира сего так ослепляет людей, что слепые ходят ощупью, а потому постоянно попадают из одной лужи в другую. Наука – ложь, когда ее данные принимают как нечто абсолютное, ибо завтрашняя наука будет отрицать сегодняшнюю; искусство сознательная фальсификация, по большей части; политика всегда была полна обмана, лжи, преступления, здесь все надо понимать наоборот; а то, что называют “жизнью”суета сует, всяческая суета (Еккл. 1:2), а главное ужасная мелочность, пустота, ложь и ложь без конца. Словом, “эпоха лжи”, царство князя мира сего.- игумен Никон (Воробьев).

«Умная душа старается избавиться от беспутства, надмения, гордыни, обольщения, зависти, хищения и подобного, каковые дела суть (дела) демонов и злого произволения. Все же то, при заботливом старании и внимательном обдумывании, успевает совершить человек, у которого пожелание не устремляется к низким удовольствиям». – преподобный Антоний Великий.

Духовность и нравственность (Православный взгляд).

Понятия духовности и нравственности различаются друг от друга. Нравственность характеризуется внешним поведением человека в обществе, его эстетическими способностями безотносительно к его внутреннему состоянию. Наверное, в наше время, мало кто будет возражать, если мы скажем, что человек высокообразо́ванный, обладающий эрудицией, хорошими познаниями в классической литературе, музыке, человек воспитанный, знающий правила поведения и ведущий себя соответственно является человеком высоко духовным. Такое понятие духовности широко распространено в современном мире. Но справедливо ли такое определение духовности?

Без нравственности, конечно же, не может быть и духовности. Духовность же характеризуется внутренним состоянием личности: ее мыслями, чу́вствованиями, желаниями, которых никто не видит кроме самого человека. Другими словами, высокая духовность есть чистота души. Нравственный человек может быть совершенно бездуховным по своему внутреннему содержанию. Можем ли мы назвать духовным человека высокообразованного, с глубокими позна́ниями в области науки, искусства, с прекрасно поставленной речью и манерами, но зави́стливого, сребролюби́вого, тщеславного, тайные мысли, мечтания, чу́вствования и желания которого безобра́зны, т.е. таковы, которых он не пожелал бы открыть никому и никогда? Можно привести по этому поводу отрывок из произведения Ф.М. Достоевского «Униженные и оскорбленные»: «… если б могло быть, чтоб каждый из нас описал всю свою подноготную, но так, чтоб не побоялся изложить не только то, что он боится сказать и ни за что не скажет людям, не только то, что он боится сказать своим лучшим друзьям, но даже и то, в чем боится подчас признаться самому себе, - то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться. Вот почему, говоря в скобках, так хороши наши светские условия и приличия». Возразя́т, не может человек наделённый властью, высокообразо́ванный, хороший знаток классической литературы, театра, музыки и т.п. иметь скве́рные мысли, мечтания, чу́вствования и желания. На практике же, именно такие люди чаще других заражены высоким мнением о себе – гордыней, которая является родительницей всего самого худо́го в человеке, исто́чником самых ни́зменных и посты́дных страстей и поро́ков. Примеров тому́ море и великий океан. Духовным можно назвать только человека, понужда́ющего себя к борьбе со всем недо́лжным в себе, к борьбе со своим славолю́бием, сребролю́бием, сла́столюбием. Да и может ли человек корыстолюби́вый, тщеславный, завистливый, растли́тель, блудни́к, ненавидящий род человеческий быть счастливым? Ответ очевиден – не может по определению. Напротив, человек необразованный, косноязычный, совершенно ничего не понимающий в искусстве, но милосердный, не желающий никому зла и искренне любящий не только своих ближних, а и врагов, по определению не может быть несча́стным. Поэтому состоя́ние высокой духо́вности человека, неразрывно связано с пережива́нием блаже́нства, непреста́нной радости, или и́стинного счастья человеческого.

Подводя итог вышеизло́женному, можно сделать вывод: духовность есть стремление человека к воплощению в себе образа Бога Всевы́шнего, который есть Дух чуждый всякого сладостра́стия, и который есть Любовь равная не только к друзьям, но к Своим ненави́стникам.

"Бог благ* и безстра́стен** и неизме́нен. Если кто, признавая истинным то, что Бог не изменяется, недоумевает, однако, как Он, будучи таков, о добрых радуется, злых отвраща́ется, на грешников гневается, а когда они каются, является милостив к ним, – то на сие́ надо сказать, что Бог не радуется и не гневается, ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтобы Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих. Бог благ и только благо́е творит*. Вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым. А мы, когда бываем, добры, то вступаем в общение с Богом по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога по несходству с Ним. Живя добродетельно, мы бываем Бо́жьими, а делаясь злыми, становимся отве́рженными от Него. А сие́ значит не то, что Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попуска́ют Богу воссия́ть в нас, с де́монами же мучителями соединяют. Если потом молитвами и благотворе́ниями сни́скиваем мы разрешение во грехах, то это не то значит, что Бога мы ублажи́ли или переменили, но что посредством таких действий и обращения нашего к Богу, уврачева́в су́щее в нас зло, опять соде́лываемся способными вкуша́ть Божию бла́гость. Так что сказать: "Бог отвращается от злых" есть то же, что сказать: "Солнце скрывается от лишённых зрения" - преподобный Антоний Великий – III-IV век н.э. - основа́тель монашества.

* Всегда действует нам во благо и ставит нас в наилучшие для нашего спасения условия.
**Безстра́стие – это неспособность к страданиям, а не отсутствие переживания каких-либо благода́тных состояний. Безстра́стие – есть здравие естества (природы).

Святитель Игнатий (Брянчанинов) – ВЫПИСКА I - том 2.

Блажен муж:

Изучение Закона Божия требует терпения. Это изучение есть стяжа́ние души своей: «в терпении вашем, – повелевает Господь, – стяжи́те души ваша»(Лк. 21, 19). Это – наука из наук! Это – небесная наука! Это – наука, сообщенная человеку Богом! Стези ее совершенно отдельны от тех обыкновенных стезей, которыми идут науки земные, науки человеческие, науки, рожденные нашим падшим разумом из собственного его света, для нашего состояния в падении. Кича́т, напыща́ют ум науки человеческие, осуществляют, растят человеческое я! Божественная наука открывается душе, предуготовленной, сотре́нной, углажде́нной самоотвержением, как бы лишившейся самобытности по причине своего смирения, содеявшейся зеркалом, не имеющим никакого собственного вида, способным по этой причине принимать и отражать Божественные начертания.

Иосиф.

Так христианские аскетические наставники заповедуют не обращать особенного внимания на все вообще явления, представляющиеся чувствам душевным и телесным: заповедуют соблюдать при всех вообще явлениях благоразумную холодность, спасительную осторожность. Бывают сновидения от Бога, чему служат примером и доказательством сны Иосифа, но состояние видящего сны и видения опасно, очень близко к самообольщению. Зрение недостатков наших – вот безопасное видение! «Дух сокруше́н и смире́н» (Пс. 1, 19) – вот состояние существенно полезное, чуждое самообольщения, состояние, о котором благоволит Бог!
Слово о страхе Божием и о любви Божией.

Апостол Павел, исчислив в первом послании к Коринфянам дары Святого Духа, упомянув о дарах чудотворения, пророчества, рассуждения духов, знания разных языков, сказал: «Ревнуйте же дарований больших: и еще по превосхожде́нию путь вам показу́ю» (1Кор. 12, 31). Что же может быть выше пророка, чудотворца, говорящего на иностранных языках по дару Святого Духа, а не по обычному изучению человеческому? – «А́ще язы́ки человеческими и ангельскими глаго́лю, – отвечает великий Павел, – любве́же не и́мам, бых яко медь звенящи, или кимва́л звяца́яй. И а́ще и́мам проро́чество, и вем тайны вся и весь разум, и а́ще и́мам всю веру, я́ко и горы преставля́ти, любве же не и́мам, ничто́ же есмь. И а́ще разда́м вся име́ния моя, и а́ще преда́м тело мое, во еже сже́щи е, любве же не и́мам, никая польза ми есть. Любы николи́же отпадает, а́ще же проро́чествия упраздня́тся, а́ще ли язы́цы умолкнут, а́ще разум испразднится. От части бо разумеваем, и от части пророчествуем: егда́ же прии́дет совершенное, тогда, еже от части, упраздни́тся» (1Кор. 13, 1–3, 8–10). Что – это совершенное? «Любовь есть соуз» (совокупность) «совершенства» (Кол. 3, 14). Должно достигнуть совершенства во всех добродетелях, чтобы вступить в совершенство всех совершенств, в слияние их, в любовь…
Может быть на это возразят: “Мы христиане; мы обновлены святым крещением, которым исцеляются все недуги падшего естества, восстанавливаются образ и подобие Божии в первоначальном изяществе их, насаждается в человека Святой Дух, уничтожается повреждение свойств, а потому и любви”. Так! Но благодатное состояние обновления и пакибытия́, доставляемое святым крещением, нуждается в поддержании жительством по евангельским заповедям. «А́ще заповеди Моя соблюде́те, – сказал Господь, – пребудете в любви Моей… Не поддерживающий приобретений, дарованных святым крещением, жизнью по заповедям, утрачивает приобретенное…

Раскаяние в греховной жизни, печаль о грехах произвольных и невольных, борьба с греховными навыками, усилие победить их и печаль о наси́льном побежде́нии ими, принужде́ние себя к исполнению всех евангельских заповедей – вот наша доля…

Божие, говорят Отцы, приходит само собой, когда ты не ожидаешь его. Так! Но если место чисто, а не осквернено”…

«Начало нашего спасения, – говорит преподобный Кассиа́н Римлянин, – есть страх Господень. Им доставляется и начало обращения, и очищение от страстей, и хранение добродетелей в тех, которые наставляются на путь совершенства. Он (страх Божий), когда проникнет в сердце человеческое, рождает в нем презрение ко всему вещественному, забвение родственников и ненависть к самому миру»… преподобный Кассиа́н рассуждает так: «Крест наш есть страх Господень. Как распятый уже не может обращать или двигать членов по желанию души своей, так и мы должны направлять воли и желания наши не сообразно тому, что нам приятно и увеселяет нас в настоящее время, но сообразно Закону Господа, к чему он повелевает. Как пригвожденный к древу кре́стному уже не любуется настоящим, не помышляет о своих пристрастиях: он не развлекается заботами и попечениями о завтрашнем дне; в нем не действует никакое пожелание к приобретению имущества; он не воспламеняется никакой гордостью, никакой сварливостью; не скорбит о настоящих бесчестиях, о прошедших уже не помнит; хотя он еще дышит в теле, но считает себя по всем отношениям уже умершим, устремляя сердечные взоры туда, куда он не сомневается переселиться: так и нам должно быть распятыми страхом Господним ко всему этому, то есть, нам должно быть мертвыми не только к плотским страстям, но и к самым началам их, иметь очи души устремленными туда, куда переселения ежеминутно должны надеяться. Таким образом мы можем стяжа́ть умерщвле́ние всех наших похоте́ний и плотских пристрастий»...

Исполнение заповедей Спасителя – единственный признак любви к Богу, принимаемый Спасителем. “По этой причине все благоугоди́вшие Богу, благоугоди́ли не иначе, как оставив свою правду, поврежденную грехопадением, и устремясь к исканию правды Божией, изложенной в учении и заповеданиях Евангелия…

Если желаем стяжа́ть любовь к Богу, возлюбим евангельские заповеди: продадим наши похоте́ния и пристрастия, купим ценой отречения от себя село – сердце наше, которое без этой купли не может принадлежать нам; возделаем его заповедями и найдем сокровенное на нем небесное сокровище – любовь (Мф. 13, 44).

Что же ожидает нас на этом селе? – Нас ожидают труды и болезни, нас ожидает супоста́т, который не легко уступит нам победу над собой, нас ожидает, для противодействия нам, живущий в нас грех. Живет он в уме, живет в сердце, живет в теле. Нужен усиленный подвиг, чтобы склонить гордый и слепой ум в послушание заповедям Христовым…

Каким образом происходит самая перемена в сердце? Каким образом совершает оно непостижимый переход от страха к любви? Представим ответ из святой опытности святых Божиих. Наш современник и соотечественник, украшение и слава позднейшего монашества, Георгий, затворник Задонского монастыря, муж, достигнувший христианского совершенства так говорит о себе в беседе назидательной доверенности к ближнему: «Хочу сказать несколько слов о сущности любви. Это – самый тончайший огонь, превосходящий всякий ум и легчайший всякого ума. Действия этого огня быстры и чудны, они священны и изливаются на душу от Святого, Вездесу́щего Духа. Этот огонь лишь коснется сердца, всякое помышление и чувство беспокойные мгновенно перелагаются в тишину, в смирение, в радость, в сладость, превосходящую все. О многом относительно себя я был откровенен перед вами: намереваюсь и еще быть откровенным. Я провел здесь, в моем уединении, кажется уже шесть лет, когда Господу угодно было привести мое сердце в совершенное сокруше́ние. Тогда думал, что уже пропал и что гнев Божий пожже́т мою законопреступную душу, унывающую и нераде́ющую... Я впал в великое изнеможе́ние и едва дышал, но непрестанно повторял в сердце: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного. Вдруг, в одно мгновение, вся немощь отпала, и огонь чистой любви коснулся моего сердца: я весь исполнился силы, чувств, приятности и радости неизъяснимой; я до такой степени был восхищен, что уже желал, чтобы меня мучили, терзали, ругались надо мною; желал этого, чтобы удержать в себе сладкий огонь любви ко всем. Он столько силен и сладок, что нет ни горести, ни оскорбления, которого бы он не претворил в сладость. Чем более подкладывают дров в огонь, тем огонь сильнее: так действуют на нас скорби и горести, наносимые человеками. Чем более нападений, тем более сердце разгорается святой любовью...»…

Божие приходит само по себе в то время, когда мы не ожидаем его и не надеемся получить его. Но чтобы последовало к нам благоволение Божие, нужно предочище́ние себя покая́нием. В покаянии совмещаются все заповеди Божии. Покаянием вводится христианин сперва в страх Божий, потом в Божественную любовь.

Судьбы Божии.

Что такое – предопределение Божие?... Объясним, по возможности нашей, предопределе-ние Божие, о существовании которого свидетельствует Священное Писание (Рим. 9), неправильным пониманием которого увлекаются многие в гибельную пропасть заблуждения.

Бог не подлежит времени: время не существует для Бога. Словом «время» выражается понятие, составившееся в разумных тварях от впечатления, произведенного в них переменами явлений в природе. Так определяется время наукой…Имеющее совершиться предстоит уже совершившимся лицу Божию, и загробная участь каждого человека, долженствующая исте́чь, как естественное следствие, из земной, произвольной деятельности его, известна уже Богу, уже решена Богом. «Несоделанное мое видесте очи Твои» (Пс. 138, 16)...«Я предопределен! Противиться предопределению, изменить или разрушить предопределение Божие не имею никакой возможности. Зачем же принуждать себя к неумолимо-строгой христианской добродетели? Зачем подвергать себя бесчисленным лишениям, и жить, постоянно отрекаясь от жизни? Поживу как хочется и нравится! Поспешу к тому, к чему приманивает меня мечта моя, рисуя пред взорами моими очаровательные картины! Поте́шусь досыта всеми наслаждениями, хотя бы и греховными! С роскошью рассыпаны они по вселенной, и нестерпимое любопытство влечет вкусить и узнать их опытно! Если предопределено мне спастись, то, несмотря на всю порочность мою, Бог спасет меня. Если же суждено мне погибнуть, то погибну, несмотря на все усилия мои стяжа́ть спасение». Провозглашается такое суждение неве́дением таинств христианства! Провозглашается оно лжеиме́нными разумом и плотски́м мудрованием. Произносится в нем страшное, не понимаемое ими богохульство! Несчастное, вполне ошибочное умствование признается и принимается многими за неопровержимую истину: на нем зиждется жительство своевольное, жительство беззаконное и развратное…

По беспредельному совершенству Своему, Бог имеет одну и единственную Мысль, несмотря на то, что Мысль эта выражается в области разумных тварей бесчисленным множеством мыслей…

Предопределение, показывая человеку величие Божие, и пребывая тайной, известной одному Богу, нисколько не стесняет свободной деятельности человеческой на всем поприще земной жизни, не имеет никакого влияния на эту деятельность, никакого соотношения к ней. Не имея никакого влияния на деятельность человека, предопределение Божие не имеет и не может иметь никакого влияния на последствия этой деятельности, на спасение и погибель человека. В руководители поведению нашему даны с одной стороны разум и свободное произволение, с другой – откровенное учение Божие… Отсюда ясное следствие: спасение и погибель человека зависят единственно от произво́ла его, а не от не известного ему определения Божия… Достигни важного познания, что совершенное понимание чего-либо несвойственно и невозможно для ума ограниченного. Совершенное понимание принадлежит одному Уму совершенному…

Если нужен ум для постижения частицы законов, тем необходимее Он для составления их…

Я раб Бога моего, несмотря на то, что мне даны свободная воля и разум для управления волей. Воля моя свободна почти только в одном избрании добра и зла: в прочих отношениях она ограждена отовсюду. Могу пожелать! Но пожелание мое, встречаясь с противоположной волей других челове́ков, с противоположным направлением непреодолимых обстоятельств остается по большей части неисполнимым. Могу пожелать многого, но собственная немощь моя соделывает бесплодным многое множество пожеланий моих…

Что успокаивает в лютые времена душевного бедствия, когда всякая помощь человеческая или бессильна или невозможна? Успокаивает одно сознание себя рабом и созданием Божиим; одно это сознание имеет такую силу. Едва скажет человек молитвенно Богу от всего сердца своего: да совершается надо мною, Господь мой, воля твоя, как и утихает волнение сердечное. От слов этих, произнесенных искренне, самые тяжкие скорби лишаются преобладания над человеком…

Восстанови́ть (исцели́ть) естество (природу человека) мог только Творец естества…

Богочеловек, восприя́в на Себя все последствия падения человеческого, кроме греха, восприя́л и образ земной жизни, соответствующий падшему и отверженному, кара́емому правосудием Божиим, сознающему свое падение, исповедующему правосудие Божие благодушным терпением всех попуще́ний. Он явил в деятельности Своей образец для деятельности каждого человека на поприще земной жизни его…

Сопротивление судьбам Божиим причисляется к начинаниям сатанинским. Когда Господь предвозвестил ученикам о предстоявших ему страданиях и насильственной смерти, – «пое́м его Петр, начат пререца́ти Ему, глаголя: милосерд Ты, Господи, не и́мать быти Тебе сие. Он же обра́щься рече́ Петро́ви: иди за Мною, сатано́, соблазн Ми еси́: яко не мы́слиши, яже суть Божия, но человеческая» (Мф. 16, 22–23). Петр был подвигнут, по-видимому, добрым чувством; но он подействовал из образа мыслей и из добра, принадлежащих падшему человеческому естеству. Враждебны воле Божией и всесвятому добру, исходящему от Бога, разум и добро падшего человеческого естества; порицаются и осуждаются ими судьбы Божии. Разум и воля человеческие, в слепоте своей, готовы противостать и противодействовать судьбам и определениям Божиим, не понимая того, что такое начинание есть начинание нелепое, есть борьба ограниченнейшей, ничтожной твари со всемогущим и всесовершенным Богом…

Вы ощутите пришествие благодати по чудному спокойствию и утешению, которое прольется в сердца ваши, когда вы исповедуете суд Божий о вас праведным, а себя достойными наказания, нуждающимися в нем. При нашествии искушений не предавайтесь печали, безнадежию, унынию, ро́поту, этим проявлениям гордости и неверия: напротив того, оживляемые и окрыляемые верою, «смиритесь под крепкую руку Божию, да вы вознесет в свое время, всю печаль вашу», то есть, все попечение и всю заботливость «возве́ргше на Него, яко Той пече́тся о вас» (1Пет. 5, 6–7). Страждущие! Знайте, что вы страдаете по воле Божией; будьте убеждены, что без воли Божией, без попущения Божия, не прикоснулась бы к вам никакая скорбь…Время скорби есть то блаженное время, в которое Бог зиждет душу возлюбленного избранника Своего из среды человеков…

Все святые, все без исключений, причастились пути скорбному (Евр. 12, 8)…

Поврежденная природа ни в одном человеке не осталась без свойственного ей плодоприношения в большей или меньшей степени; поврежденная природа наша постоянно нуждается, как в противоя́дии, в скорбях: ими погашается в ней сочувствие к греховному яду страстей, в особенности к гордости (2Кор. 12, 7), к страсти, самой ядовитой и пагубной между страстями; ими выводится служитель Божий из напы́щенного, неправильного мнения о себе, в смиренному́дрие и духовный разум…

СОВЕЩАНИЕ ДУШИ С УМОМ:

Душа. – Скорблю невыносимо, нигде не нахожу отрады. Не нахожу отрады и утешения ни вне, ни внутри меня. Не могу смотреть на мир, исполненный непрерывного обольщения, обмана, душегубства…

Их (соблазнительные образы, влекущие к мечтанию греха, к услаждению губительным соблазном) смывает с воображения слеза покаяния: слезы покаяния нет у меня. Их сглаживает с воображения молитва смиренная, соединенная с плачем сердца: такой молитвы нет у меня. Сердце мое лишено умиления, лишено спасительного пла́ча: оно во мне неподвижно, как осколок бесчувственного камня. Несмотря на мою ужасную греховность, я редко вижу свою греховность. Несмотря на то, что во мне добро смешано со злом, и сделалось злом, как делается ядом прекрасная пища, смешанная с ядом, я забываю бедственное положение добра, данного мне при сотворении, поврежденного, искаженного при паде́нии. Я начинаю видеть в себе мое добро цельным, непорочным и любоваться им: мое тщеславие уносит меня с плодоносной и тучной па́жити покаяния в далекую страну!...

Редко, очень редко выпадает минута умиления, света и надежды. Тогда ощущаю себя иной. Но минута светлая – коротка. Небо мое бывает ясным не часто.

Ум. - Достоинств нет в нас: достоинство человека всецело осквернено падением, и он справедливо будет думать о себе, если, как советует некоторый великий подвижник, сочтет себя мерзостью…Как не мерзость существо, не имеющее ничего собственного, получившее все от Бога, и восставшее против Бога?...

Душа. – Руководитель мой! Око мое! Высшая духовная сила моя! Ум мой! Ты приводишь меня в безнаде́жие. Если ты, будучи светом моим, признаешь себя мраком, то чего ожидать мне от других сил моих, которые мне – общие с бесслове́сными животными? Чего ожидать мне от воли моей или силы желания, от ревности или естественного гнева, которые тогда только могут действовать иначе, нежели действуют в скотах, зверях и демонах, когда они находятся под твоим водительством. Ты сказал мне, что, при всей немощи твоей, при всем омраче́нии твоем, при всей мертвости твоей, Слово Божие еще действует на тебя и доставило тебе по крайней мере признак различать добро от зла, в чем заключается величайшая трудность…

Напротив того, когда ты остановишься, хотя на краткое время, как бы в родных объятиях, в помышлениях, почерпнутых из Слова Божия – какое я чувствую утешение! Какое начинается из глубины моей, из самых сердечных сокровищ, возсыла́ться славословие Богу!...

Бесценные, духовные дары (тала́нты) мы променяли на обманчивый призрак даров, под видом которых грех и мир предлагали нам яд свой…

Ум. - Самолюбие есть искаженная любовь падшего человека к самому себе. Самолюбие боготворит свой падший, лжеиме́нный разум, старается во всем и постоянно удовлетворять своей падшей, ложно направленной воле. Самолюбие выражается по отношению к ближним или посредством ненависти, или посредством человекоуго́дия, то есть угождения страстям человеческим, а к предметам мира, которыми он всегда злоупотребляет, посредством пристрастия.

Зрение греха своего.

Действует во мне грех мыслью греховной, действует ощущением греховным, ощущением сердца и ощущением тела; действует через телесные чувства, действует через воображение…

Напрасно бы я стал обвинять пра́отцев за сообщенный мне ими грех: я освобожден из плена греховного Искупителем и уже впадаю в грехи не от насилия, а произвольно…

Разнородные части, составляющие существо мое – ум, сердце и тело – рассечены́, разъединены, действуют разногла́сно, противодействуют одна другой; тогда только действуют в минутном, богопротивном согласии, когда работают греху…

Чувство плача и покаяния – едино на потребу душе, приступившей к Господу с намерением получить от Него прощение грехов своих. Это – благая часть! Если ты избрал ее, то да не оты́мется она от тебя! Не променяй этого сокровища на пустые, ложные, насильственные, мнимоблагода́тные чувствования, не погуби себя лестью себе…

Об образе и подобии Божиих в человеке.

Ум наш – образ Отца; слово наше (непроизнесенное слово мы обыкновенно называем мыслью) – образ Сына; дух – образ Святого Духа.

Как в Троице-Боге три Лица неслитно и нераздельно составляют одно Божественное Существо, так в троице-человеке (ум, мысль, дух) три лица составляют одно существо, не смешиваясь между собой, не сливаясь в одно лицо, не разделяясь на три существа.

Ум наш родил и не перестает рождать мысль, мысль, родившись, не перестает снова рождаться и вместе с тем пребывает рожденной, сокрове́нной в уме.

Ум без мысли существовать не может, и мысль – без ума. Начало одного непременно есть и начало другой; существование ума есть непременно и существование мысли.

Точно также дух наш исходит от ума и содействует мысли. Потому-то всякая мысль имеет свой дух, всякий образ мыслей имеет свой отдельный дух, всякая книга имеет свой собственный дух.

Не может мысль быть без духа, существование одной непременно сопу́тствуется существованием другого. В существовании того и другого является существование ума.

Что – дух человека? – Совокупность сердечных чувств, принадлежащих душе словесной и бессмертной, чуждых душам скотов и зверей.

Сердце человека отличается от сердца животных духом своим. Сердца животных имеют ощущения, зависящие от крови и нервов, не имеют ощущения духовного – этой черты Божественного образа, исключительной принадлежности человека.

Нравственная сила человека – дух его…

Господь наименовал Дух Святой «Силою свыше» (Лк. 24:49), «Духом стины» (Ин. 14, 17); Истина – Сын…

Человек! Твои развлечения, твои увеселения – обличители живущей внутри тебя муки. Ты ищешь заглушить ее чашей шумных забав и непрерывного развлечения. Несчастный!...

Бог, одним из Лиц Своих, восприял на Себя образ Свой: вочелове́чился; Собой извлек его из падения, восстановил в прежней славе, возвел к славе несравненно высшей, нежели та, которая была ему усвоена при сотворении.

В милости Своей праведен Господь. При искуплении Он возвеличил образ Свой более, нежели при создании: человек не сам себе изобрел падение, как изобрел его падший ангел, – привлечен в падение завистью, обманут злом, прикрывшимся личиной добра.

Все Лица Троицы-Бога участвуют в деле вочелове́чения, каждое в свойстве Лица своего. Отец пребывает родившим и рождающим, Сын рождается, действует Дух Святой.

Размышление, заимствованное из Первого послания апостола Павла к Тимофею, относящееся преимущественно к монашеской жизни.

Любовь рождается от чистоты сердца, непорочной совести и нелицеме́рной веры (I, 5)…

Чистота сердца нарушается принятием греховных помыслов, в особенности блудных; непорочность совести – произвольными грехами; вера ослабляется упованием на свой разум, неискренностью и самолюбием…

Когда благодатное утешение действует при таинственном познании Христа и Его смотрения, тогда христианин не осуждает ни иудея, ни язычника, ни явного беззаконника; но пламенеет ко всем тихой, непорочной любовью…Чашу скорбей он считает чашей спасения, свидетельством избрания, даром Божиим. Он не может иметь ненависти и врагов, потому что наносящие ему скорби в глазах его – не что иное, как орудия промысла Божия; он извиняет их, приводя в причину оправдания неве́дение их; он благословляет их, как орудия благодетельствующего ему Бога…

Кто познал, что род человеческий находится в падении, что земля есть место нашего изгнания, наша темница, где пробыв краткое время, мы выходим для получения или вечного блаженства, или вечной казни, тот, конечно, познал и то, что единое сокровище человека на земле – Христос, Спаситель погибших…Желающий стяжать это сокровище будет ли желать приобретений и наслаждений временных? Напротив – он будет убегать их, опасаясь, чтобы они не развлекли его. Он будет доволен не только необходимым, но и скудостью. А довольный – богаче богатых!..

Желающие обогатиться впадают в напасти и сети, которые приготовляет им самое их стремление к обогащению. Первым плодом этого стремления есть множество попече́ний и забот, отводящих ум и сердце от Бога…

«Корень всех злых есть сребролюбие» (1 Тим.6.9-10), как содержащее в себе причину и повод ко всем грехам.

И те, которых не вполне погубило сребролюбие, потому что они не вполне предались ему, а только искали умеренного обогащения, потерпели многие бедствия…

О существенном делании монаха.

Блаженный Старец Серафим Саровский говорит: «Истинно решившиеся служить Господу Богу, должны упражняться в памяти Божией и непрестанной молитве ко Иисусу Христу, говоря умом: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Благодатные дарования получают только те, которые имеют внутреннее делание и бдят о душах своих».

Преподобный Марк Подвижник: «Из всего этого я заключаю, что дело покаяния совершается при посредстве следующих трех добродетелей: очищения по́мыслов, непрестанной молитвы и терпения встречающихся скорбей. Эти три добродетели должны быть совершаемы не только наружным образом, но и умным деланием, чтобы укосне́вшие в них соде́лывались бесстрастными».

Святой Иоанн Лествичник в Слове о молитве говорит: «Приходящего пса – греховный по́мысл – отгоняй этим оружием – оружием молитвы, и сколько бы раз он ни покуси́лся напасть, не окажи ему послабления»…

Дух молитвы новонача́льного.

Приготовлением к молитве служат: непресы́щенное чрево, отсече́ние попечений мечом веры, прощение от искренности сердца всех обид, благодарение Богу за все скорбные случаи жизни, удаление от себя рассеянности и мечтательности, благоговейный страх, который так свойственно иметь созданию, когда оно будет допущено к беседе с Создателем своим по неизреченной благости Создателя к созданию…

Заключай ум в произносимых словах молитвы и сохранишь его во внимании. Имей глаза на устах, или закрытыми: этим будешь способствовать соединению ума с сердцем. Произноси слова с крайней неспе́шностью и будешь удобнее заключать ум в слова молитвы: ни одно слово твоей молитвы не будет произнесено, не будучи одушевлено вниманием…

Во время молитвы не ищи восторгов, не приводи в движение твоих нервов, не горячи крови. Напротив – содержи сердце в глубоком спокойствии, в которое оно приводится чувством покаяния: вещественный огонь, огонь естества падшего, отвергается Богом…

Рассеянность окра́дывает молитву. Помолившийся с рассеянностью ощущает в себе безотчетливую пустоту и сухость.

Мечтательность в молитве еще вреднее рассеянности. Рассеянность делает молитву бесплодной, а мечтательность служит причиной плодов ложных: самообольщения и, так называемой святыми Отцами, бесовской пре́лести. Изображения предметов видимого мира и сочиняемые мечтательностью изображения мира невидимого, напечатлева́ясь и замедляя в уме, соде́лывают его как бы вещественным, переводят из Божественной страны Духа и Истины в страну вещества и лжи…

Отвергай благие, по-видимому, помышления и светлые, по-видимому, разумения, приходящие к тебе во время молитвы, отвлекающие тебя от молитвы. Они выходят из области лжеиме́нного разума, восседа́ют, как бы всадники на конях, на тщеславии. Закрыты мрачные лица их, чтобы ум молящегося не мог узнать в них врагов своих…

Для новоначальных полезны краткие и частые моления, нежели продолжительные, удаленные одно от другого значительным пространством времени…

Будь мудр в молитве твоей. Не проси в ней ничего тленного и су́етного, помня запове́дание Спасителя: «Ищите же прежде царствия Божия и правды его, и сия вся», то есть все потребности для временной жизни, «приложатся вам» (Мф. 6:33)…

Слово о келейном молитвенном правиле.

Не дерзни́ приносить Богу многоглаго́льных и красноречивых молитв, тобой сочиненных, как бы они ни казались тебе сильны и трогательны: они – произведение падшего разума и, будучи жертвой оскверненной, не могут быть приняты на духовный жертвенник Божий. А ты, любуясь изящными выражениями сочиненных тобой молитв и признавая утонченное действие тщеславия и сладостра́стия за утешение совести и даже благодати, увлечешься далеко от молитвы. Ты увлечешься далеко от молитвы в то самое время, когда тебе будет представляться, что ты молишься обильно и уже достиг некоторой степени Богоугожде́ния…

Молитвенное чтение Акафиста сладчайшему Иисусу, кроме собственного своего достоинства, служит превосходным приготовлением к упражнению молитвой Иисусовой, которая читается так: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного». Эта молитва составляет почти единственное упражнение преуспевших подвижников, достигших простоты и чистоты, для которых всякое многомышление и многословие служит обременительным развлечением…

При совершении правила и поклонов никак не должно спешить; должно совершать и правила и поклоны с возможной неспе́шностью и вниманием. Лучше менее прочитать молитв и менее положить поклонов, но со вниманием, нежели много без внимания.

Избери себе правило, соответствующее силам. Сказанное Господом о субботе, что она для человека, а не человек для нее (Мк. 2:27), можно и должно отнести ко всем подвигам благочестивым, и между ними и к молитвенному правилу. Молитвенное правило для человека, а не человек для правила: оно должно способствовать человеку к достижению духовного преуспеяния, а не служить бременем неудобоноси́мым, сокрушающим телесные силы и смущающим душу. Тем более оно не должно служить поводом к гордостному и пагубному самомнению, к пагубному осуждению и унижению ближних.

Благоразумно избранное молитвенное правило, соответственно силам и роду жизни, служит большим пособием для подвизающегося о спасении своем.

Слово о молитве устной и гласной.

Внимательная устная и гласная молитва есть вместе и молитва умная. Научимся сперва молиться внимательно устной и гласной молитвой, тогда удобно научимся молиться и одним умом в безмолвии внутренней кле́ти.

Слово о поучении, или памяти Божией.

Под именем поуче́ния, или памяти Божией, святые Отцы разумеют какую-либо краткую молитву, или даже какую-либо краткую духовную мысль, к которой они приобучи́лись и которую они старались усвоить уму и памяти вместо всякой мысли…

Краткая молитва собирает ум, который, если не будет привязан к поуче́нию, сказал некто из Отцов, то не может престать от паре́ния и скитания всюду. Краткую молитву подвижник может иметь на всяком месте, во всякое время, при всяком занятии, особенно телесном…

Непрестанная молитва уничтожает лукавство надеждой на Бога, вводит в святую простоту, отучая ум от разнообразных помыслов, от составления замыслов относительно себя и ближних, всегда содержа его в скудости и смирении мыслей, составляющих его поуче́ние. Непрестанно молящийся постепенно теряет навык к мечтательности, рассеянности, су́етной заботливости и многопопечи́тельности, теряет тем более, чем более святое и смиренное поуче́ние будет углубляться в его душу, и вкореняться в ней…

Непрестанной молитвой уничтожается любопытство, мнительность, подозрительность. От этого все люди начинают казаться добрыми; а от такого сердечного залога к людям рождается к ним любовь…

Тайное поучение (Иисусова молитва) иссушает блуд, укрощает ярость, отгоняет гнев, отъемлет печаль, удаляет дерзость, уничтожает уныние. Тайное поуче́ние просвещает ум, отгоняет леность. От тайного поуче́ния рождается умиле́ние, вселяется в тебя страх Божий: оно приносит слезы…

Поучение по наружности кажется деланием странным, сухим, скучным, но в сущности есть делание многопло́днейшее, драгоце́ннейшее церковное преда́ние, установление Божие, сокровище духовное, достояние Апостолов и святых Отцов, приявших и предавших его нам по велению Святого Духа. Ты не можешь представить себе тех богатств, которых сделаешься наследником в свое время, стяжав навык непрестанно памятовать Бога…

Слова́ поуче́ния первоначально должно произносить языком, весьма тихим голосом, неспе́шно, со всевозможным вниманием, заключая, по вышеприведенному совету святого Иоанна Лествичника, ум в слова поуче́ния. Мало помалу молитва устная перейдет в умственную, а потом и в сердечную. Но на переход этот нужны многие годы. Не должно искать его преждевременно; пусть он совершится сам собой, или правильнее, да дарует его Бог в известное Ему время, смотря по духовному возрасту и обстоятельствам подвижника…

Святитель Игнатий (Брянчанинов) – том 2 – выписка II.

Слово о молитве умной, сердечной и душевной.

Кто с постоянством и благоговением занимается внимательной молитвой, произнося слова ее громко или шепотом, смотря по надобности, и заключая ум в слова, кто при молитвенном подвиге постоянно отвергает все помыслы и мечтания, не только греховные и суетные, но по-видимому и благие, тому милосердый Господь дарует в свое время умную, сердечную и душевную молитву. Брат! Неполезно тебе преждевременное получение сердечной, благодатной молитвы! Неполезно тебе преждевременное ощущение духовной сладости!...

Сперва обратим внимание на страсти телесные, на употребление пищи и на наиболее зависящие от излишества при этом употреблении блудные стремления наши…

По замечанию Отцов, при употреблении пищи и сна много значит сделанный навык: почему очень полезно приучить себя заблаговременно к умеренному, малому, по возможности, их употреблению. Святой Исаак Сирин так выразился о посте и бдении: “Кто возлюбил общение с этими двумя добродетелями в течение всего жития своего, тот соде́лается наперсником целомудрия. Как начало всех зол есть удовлетворение чре́ва и расслабление себя сном, возжига́ющие блудную страсть, так и святой Божий путь и основание всех добродетелей есть пост и бде́ние, и бодрствование в службе Божией при распятии тела в течение целой ночи отъятием у него сладости сна…

Предающийся излишнему сну и чревоугодию не может не оскверняться сладостра́стными движениями…

Но если попу́стишь сердцу твоему ожесточиться памятозло́бием и оправдаешь гнев твой гордостью твоей, то отвратится от тебя Господь Бог твой, и предан будешь в попра́ние под ноги сатане. Всеми скверными по́мыслами и ощущениями он будет топтать тебя, ты не будешь в силах воспротивиться ему. Если же Господь сподобит положить тебе в основание молитвенного подвига незло́бие, любовь, неосужде́ние ближних, милостивое извинение их, тогда с особенной легкостью и скоростью победишь противников твоих, достигнешь чистой молитвы…

Мало – изучить страсти с их многоплете́нными отраслями в чтении книг отеческих, надо прочитать их в живой книге душевной и стяжать знание о них опытное. Очевидно, что нужны многие годы для того, чтобы такое упражнение было плодоносно, особенно в наше время, когда безтру́дное получение какого-либо духовного знания от человека – редко, когда должно доискиваться в книгах до каждого такого познания, и потом усмотреть в книгах же порядок, постепенность духовных знаний, деланий, состояний…

Оскорбления от других должно переносить равнодушно и приучаться к такому расположению духа, как бы оскорбления их относились не к нам, а к кому-либо из лиц чуждых нам. Такое упражнение может доставить тишину сердцу человеческому и сделать его обителью Самого Бога…

Брат! Если ты еще не ощутил соединения ума, души и тела, то занимайся внимательной молитвой, соединяя устную и по временам гласную с умом. Пребывай в евангельских заповедях, с терпением и долготерпением борясь против страстей, не приходя в уныние и безнаде́жие при побежде́нии твоем по́мыслами и ощущениями греховными, впрочем, и не попускай себе произвольно побежде́ния. Упав, вставай, опять упав, опять вставай, доколе не научишься ходить без преткнове́ния. Чаша не́мощи имеет свою пользу: до известного времени она попускается про́мыслом Божиим подвижнику для очищения от гордости, гнева, памятозло́бия, осуждения, высокомудрия и тщеславия. Особенно важно усмотреть в себе действие тщеславия и обуздать его. Доколе оно действует, дотоле человек не способен вступить в страну жительства духовного, в которое вход есть беспристрастие, даруемое пришествием мира Христова…

Если ты пресы́тишься, в особенности, упьешься, святой мир перестанет в тебе действовать. Если разгневаешься, надолго прекратится его действие. Если позволишь себе дерзость, он престанет действовать. Если возлюбишь что земное, заразишься пристрастием к вещи, к какому-либо рукоделию или особенным расположением к человеку, святой мир непременно отступит от тебя. Если попустишь себе услаждение блудными помыслами, он надолго, весьма надолго оставит тебя, как не терпящий никакого зловония греховного, в особенности блудного и тщеславного. Поищешь его и не обря́щешь. Восплачешь о потере его, но он не обратит никакого внимания на плач твой, чтобы ты научился давать дару Божию должную цену и хранить его с подобающими тщательностью и благоговением. Возненавидь все, влекущее тебя до́лу, в развлечение, в грех…

Отклоняй от себя все воспоминания, самые важнейшие, приходящие тебе во время молитвы, пренебрегай ими. Не богословствуй, не увлекайся в рассматривание мыслей блестящих, новых и сильных, если они начнут внезапно плодиться в тебе…

Слово о молитве Иисусовой.

Молитва Иисусова была во всеобщем употреблении у христиан первых веков, как уже мы сказали выше. Иначе и не могло быть. Именем Господа Иисуса Христа совершались поразительнейшие зна́мения перед лицом всего христианского общества, что возбуждало питать во всем обществе христианском веру в неограниченную силу имени Иисуса. Преуспевшие понимали эту силу из преуспея́ния своего. Об этой силе, обильно развивающейся в святых Божиих, преподобный Варсонофий Великий выражается так: «Знаю одного раба Божия в нашем роде, в настоящее время и в сем благословенном месте, который и мертвых может воскрешать во имя Владыки нашего Иисуса Христа, и демонов изгонять, и неизлечимые болезни исцелять, и делать другие чудеса не менее апостольских, как свидетельствует Давший ему дарование, или, точнее сказать, дарования. Да и что это значит в сравнении с тем, что можно сделать о имени Иисуса!»…

Всем христианам можно и должно заниматься молитвой Иису́совой с целью покаяния и призывания Господа на помощь, заниматься со страхом Божиим и верой, с величайшим вниманием к мысли и словам молитвы, с сокрушением духа; но не всем дозволяется приступать к молитвенному священнодействию умом, в сердечной клети. Первым образом могут и должны заниматься Иисусовой молитвой не только монахи, живущие в монастырях и занятые послушаниями, но и миряне. Такая внимательная молитва может назваться и умной и сердечной, как совершаемая часто одним умом, и в тщательных делателях всегда при участии сердца, выражающимся чувством плача и слезами по причине умиления…

Если монахам воспрещается безвременное стремление к молитве, приносимой умом в сердечном храме (стараться низводи́ть ум с сердце во время молитвы), тем более воспрещается оно мирянам. Имели глубочайшую сердечную молитву святой Андрей юродивый и некоторые другие, весьма немногие миряне: это – исключение и величайшая редкость, которая никак не может служить правилом для всех. Причисление себя к этим исключительным личностям есть ни что иное, как обольщение себя самомнением, скрытая прелесть прежде явной прелести…

В слове о послушании святой Иоанн (Лествичник) говорит: «Борись с мыслью непрестанно, возвращая ее к себе, когда она улетает: Бог не требует от послушников молитвы непари́тельной. Не скорби, будучи окрада́ем, но благодушествуй, постоянно возвращая ум к самому себе». Здесь преподан способ внимательно молиться, молиться и гласно, и одним умом. Во внимательной молитве не может не принять участия сердце, как сказал преподобный Марк (Подвижник): “Ум, молящийся без развлечения, утесняет сердце»... При таком образе упражнения молитвой какая может быть прелесть? Лишь одно увлечение в рассеянность: погрешность, вполне явная, в новонача́льных неизбежная, способная к немедленному уврачева́нию через возвращение мысли в слова, уничтожаемая милостью и помощью Божией в свое время, при постоянном подвиге… Иное – молиться со вниманием, при участии сердца, иное – нисходить умом в сердечный храм и оттуда приносить таинственную молитву, исполненную силы и благодати Божественных. Второе происходит от первого…

Весьма хорош способ обучения Иисусовой молитве, предлагаемый священноиноком Дорофеем, российским подвижником и аскетическим писателем. “Кто молится устами, – говорит священнои́нок, – а о душе небрежет и сердца не хранит, такой человек молится воздуху, а не Богу, и всу́е трудится, потому что Бог внимает уму и усердию, а не многоречию… Внимай прилежно и разумно, послушай меня, любимый мой. Сначала должно тебе творить молитву Иисусову голосом, то есть, устами, языком и речью, вслух себе одному. Когда насытятся уста, язык и чувства молитвой, произносимой гласно, тогда гласная молитва прекращается и начинает она произноситься шепотом»…

Опыт не замедлит показать, что при употреблении способа, в особенности сначала, должно произносить слова с крайней неспешностью, чтобы ум успевал вмещаться в слова, как в формы; этого нельзя достигнуть при поспешном чтении…

Для основательного изучения Писания, при соответствующей деятельности, нужно продолжительное время…

Признаем нужным повторить возлюбленным отцам и братиям нашим предостережение, чтобы они не устремлялись к чтению Отеческих писаний о возвышенных деланиях и состояниях иноческих, хотя к этому чтению влечет любознательность, хотя это чтение производит наслаждение, восторг. Наша свобода, по свойству времени, должна быть особенно ограничена. Когда имелись благодатные наставники, тогда увлечения новонача́льных удобно замечались и врачева́лись. Но ныне некому ни уврачева́ть, ни заметить увлечения. Часто пагубное увлечение признается неопытными наставниками великим преуспеянием, увлеченный поощряется к большему увлечению…

Особенным скорбям и гонениям подвергается истинный, богоугодный подвижник молитвы от бра́тии своей, челове́ков. И в этом, как мы сказали уже, главные деятели – демоны: они употребляют в свое орудие как тех челове́ков, которые деятельность свою сли́ли воедино с деятельностью бесо́вской, так и тех, которые не понимают бра́ней бесо́вских и потому удобно делаются орудиями бесов, даже и тех, которые, понимая лукавство врага, недостаточно внимательны к себе, и осторожны, и потому допускают себя быть обманутыми…

Духовный друг старца Паисия Величковского упоминает и о других, современных ему, иноках, которые отвергали упражнение Иисусовой молитвой, по трем причинам: во-первых, признавая это упражнение свойственным для одних святых и бесстрастных мужей, во-вторых, по причине совершенного оскудения наставников этому деланию, в-третьих, по причине последующей иногда умному подвигу прелести. Неосновательность этих доводов рассмотрена нами в своем месте. Здесь достаточно сказать, что отвергающие, по этим причинам, упражнение умной (Иисусовой) молитвой, занимаются исключительно молитвой устной, не достигая и в ней должного преуспеяния. Они, отвергая опытное познание умной молитвы, не могут стяжать и в устной молитве должного внимания, доставляемого преимущественно умной молитвой…

«Многие, – говорит схимонах Василий, – не зная опытно умного делания, погрешительно судят, что умное делание приличествует одним бесстрастным и святым мужам. По этой причине, держась, по внешнему обычаю, одного псалмопе́ния, тропарей и кано́нов, препочива́ют в этом одном своем внешнем молении. Они не понимают того, что такое песенное моление предано нам Отцами на время, по немощи и младенчеству ума нашего, чтоб мы, обучаясь мало помалу, восходили на степень умного делания, а не до кончины нашей пребывали в псалмопении. Что младе́нчественнее этого, когда мы, прочитав устами наше внешнее моление, увлекаемся радостным мнением, думая о себе, что делаем нечто великое, потеша́я себя одним количеством и этим пита́я внутреннего фарисея!»…

Устранимся от пресыще́ния и даже насыще́ния, положим себе в правило умеренное, постоянное воздержание в пище и питии́, откажем себе в наслаждении вкусными яствами и питиями, будем успокаивать себя сном удовлетворительно, но не чрезмерно, откажемся от празднословия, смеха, шуток, кощунства, прекратим ненужные выходы из кельи к братиям и прием братий в келью, под предлогом любви, именем которой прикрываются пустые беседы и занятия, опустошающие душу… Как можно чаще читай Евангелие, изучай в нем волю Господа и Спаса твоего. Не оставь без внимания ни малейшей черты из Евангелия, никакой маловажной, по наружности, заповеди… Если будешь жительствовать таким образом, то непременно процветет в тебе молитва Иисусова, независимо от того, пребываешь ли ты в глубокой пустыне, или посреди молв общежития, потому что место вселе́ния и покой этой молитвы – ум и сердце, обновленные познанием, вкушением, исполнением «воли Божией, благой, угодной и совершенной»…

Милосердые Отцы, видя, что я желаю заняться Иисусовой молитвой, притом видя, что я вполне жив для мира, что он сильно действует на меня через мои чувства, советуют мне для моления войти в уединенную, темную келью, чтобы таким образом чувства мои пришли в бездействие, прервано было мое сообщение с миром, облегчено было мне углубление в себя. Они советуют сидеть во время упражнения молитвой Иисусовой на низком стуле, чтобы я, по телу, имел положение нищего, просящего милостыни, и удобнее ощутил нищету души моей. Когда я присутствую при Богослужении и во время его занимаюсь молитвой Иисусовою, Отцы советуют мне закрывать глаза для сохранения себя от рассеянности, потому что мое зрение живо для вещества, и едва открою глаза, как начнут тотчас напечатлеваться на уме моем видимые мной предметы, отвлекут меня от молитвы…

Для всех и каждого существенно полезно начинать обучение молению именем Господа Иисуса с совершения молитвы Иисусовой устно при заключении ума в слова молитвы…

Смирение есть тот единственный жертвенник, на котором дозволяется нам законом духовным приносить жертву молитвы, на котором принесенная жертва молитвы восходит к Богу, является лицу Его. Смирение есть тот единственный сосуд, в который влагаются перстом Божиим благодатные дарования…

Не будем искать наслаждения, видений: мы – грешники, не достойные духовных наслаждений и видений, не способные к ним по ветхости нашей. Внимательной молитвой взыщем обратить взоры ума на самих себя, чтобы открыть в себе нашу греховность.

Странник.

Божественное действие – невещественно: не зрится, не слышится, не ожидается, невообразимо, необъяснимо никаким сравнением, заимствованным из этого века; приходит, действует таинственно. Сперва показывает человеку грех его, растит в очах человека грех его, непрестанно держит страшный грех пред его очами, приводит душу в самоосуждение, являет ей падение наше, эту ужасную, темную, глубокую пропасть погибели, в которую ниспал род наш согрешением нашего пра́отца; потом мало-помалу дарует сугубое внимание и сокрушение сердца при молитве. Приготовив таким образом сосуд, внезапно, неожиданно, невещественно прикасается рассеченным частям, и они соединяются воедино…

Но ты еще колеблешься сомнением! Смотришь на меня и, видя перед собой толи́кого грешника, невольно вопрошаешь: неужели в этом грешнике, в котором действие страстей так явно и сильно – неужели в нем действует Дух Святой? Справедливый вопрос! И меня он приводит в недоумение, ужас! Увлекаюсь, согрешаю, прелюбодействую с грехом, изменяю Богу моему, продаю Его за мерзостную цену греха. И несмотря на мое постоянное предательство, на мое поведение изменническое, вероломное, он пребывает неизменен. Незлобивый, Он ожидает долготерпеливо моего покая́ния, всеми средствами привлекает меня к покая́нию, к исправлению. Ты слышал, что говорит в Евангелии Сын Божий? «Не требуют, – говорит Он, – здра́вии врача, но боля́щии. Не приидо́х призва́ти праведники, но грешники на покая́ние» (Мф. 9, 12–13)…

Он (Дух Святой) придет к тебе, когда ты не ча́ешь Его – воздействует в тебе, когда ты признаешь себя вполне недостойным Его!
Но если в тебе кроется ожидание благодати – остерегись: ты в опасном положении!

Таинственное объяснение 99 псалма.

Доколе молитва расхищается чуждыми помыслами, дотоле подвиг молитвы совершается с трудом, со скорбью, с понуждением и насилием себя, дотоле молящийся не допускается пред лице Божие. Когда же молитва начнет произноситься из всего существа, тогда подвиг ее преисполняется духовным наслаждением…

Слово о спасении и о христианском совершенстве.

Многие говорят о спасении, многие желают спастись; но если спросить их, в чем заключается спасение, то ответ для них делается очень затруднительным. Не беда, если бы дело оканчивалось одной затруднительностью в ответе! Нет: вредное последствие, истекающее отсюда, очень значительно. Незна́ние, в чем состоит спасение, сообщает действиям нашим на поприще добродетели неопределенность, неправильность. По-видимому, мы делаем много добрых дел; но, в сущности, делаем очень мало дел для спасения. Отчего это? Ответ очень прост: оттого, что не знаем, в чем состоит спасение наше…

Как падение наше состоит не в истребле́нии добра из естества нашего – это отличительный признак падения отверженных ангелов, – а в смешении нашего естественного добра с неестественным для нас злом, то падшее естество наше имеет свойственные ему добрые дела и добродетели. Совершают их язычники, магометане и все, чуждые Христа. Добрые дела и добродетели эти, как оскверненные примесью зла, недостойны Бога, препятствуют общению с Ним, противодействуют спасению нашему. Отвергнем это мнимое добро или, правильнее сказать, это величайшее зло!.. Начнем проводить жительство по указанию евангельских заповедей, по требованиям воли Божией. Жительствуя так, спасемся.

Те, которые дают добрым делам падшего естества не заслуживаемую ими высокую цену, впадают в величайшую душевре́дную погрешность. Они впадают, не понимая того, в уничижение и отвержение Христа. Часто слышится от них вопрос: «Отчего не спастись язычникам, магометанам, лютеранам и всем подобным, явным и прикрытым врагам христианства? Между ними много самых добродетельных людей». Очевидно, что вопросы и возражение являются от совершенного незнания, в чем заключается погибель и спасение человеческие. Очевидно, что таким вопросом и возражением уничижается Христос, выражается мысль, что Искупление и Искупитель не были необходимостью для человеков, что человеки могут удовлетворить своему спасению собственными средствами. Короче, этим вопросом и возражением отвергается христианство…

Вот точная оценка добру падшего естества! Тогда имеет цену это добро, когда оно приводит ко Христу. Когда же оно, удовлетворяясь собой, отлучает от Христа, тогда оно делается величайшим злом, отнимает у нас спасение, даруемое Христом, спасение, которого оно, само собой, никак подать не может.

Подобно действию естественного добра действие Ветхого Завета. Уклонение от него до пришествия Христова, было отступлением от Бога; желание остаться при нем, по пришествии Христа, соде́лалось отступлением от Бога (Гал. 5, 4)…

Не осталось в естестве нашем никакой частицы, не поврежденной, не зараженной грехом: никакое действие наше не может обойтись без примеси зла. Когда вода смешана с вином или уксусом, тогда каждая капля ее содержит в себе подмесь, так и естество наше, будучи заражено злом, содержит примесь зла в каждом проявлении деятельности своей. Все достояние и достоинство наше в Искупителе. «Оправди́тся человек то́кмо верою Иисус Христовою» (Гал. 2, 16). Чтобы усвоиться Искупителю живой верой, требуется всецелое отвержение души своей (Лк. 14, 26), то есть, не только греховности, но и праведности падшего естества…

По непреложному закону подвижничества, обильное сознание и ощущение своей греховности, даруемое Божественной благодатью, предшествует всем прочим благодатным дарам. Оно предуготовляет душу к принятию этих даров. Душа неспособна принять их, если предварительно не придет в состояние блаженной нищеты духа. «Когда ум увидит согрешения свои, количеством подобные песку морскому, то это служит признаком начавшегося просвещения души, признаком ее здравия»…

Тем нужнее осторожность в наше время, что ныне с особенным усилием распространяется проповедь о высоте добродетелей и успехов падшего человечества, с открытой целью привлечь всех на поприще этих добродетелей и этого преуспеяния. Осме́ивая всесвя́тое добро христианства, проповедь эта старается внушить к нему презрение и ненависть…

«Иде́же тело, та́мо соберутся и орли́» (Лк. 17, 37), питающиеся этим телом, свидетельствует святое Евангелие. Достойным и учащенным (частым – Ред.) вкушением духовной пищи, сше́дшей с Неба и дающей жизнь миру, соделаемся духовными орлами, подымемся с низи́н плотского состояния на высоты состояния духовного, возлетим туда, куда вознес человеческое естество и тело Свое Богочеловек, искони бывший в Боге Отце по Божеству Своему, воссевший одесную Отца человеческим естеством по совершении искупления человеков…

«Душа иначе не может придти в смирение, – сказал Пимен Великий, – как умалением пищи для тела». Настоятель некоторого общежития спросил у Великого: «Почему я не ощущаю в себе страха Божия?» «Как ощущать тебе страх Божий, – отвечал Великий, – когда чрево твое начинено пирогами и сырами?». При насыщении тела сердце наше не может не порождать блудных ощущений, а ум – блудных помыслов и мечтаний,… потому-то святой Иоанн Лествичник сказал: «Угождающий своему чреву и вместе желающий победить духа блудного подобен погашающему пожар маслом»…

Возненавидим мнимые добрые дела, возникающие из лжеиме́нного разума, из движений крови, из сердечных чувств как бы ни казались нам наши чувства и помышления возвышенными, непорочными, святыми. Эти дела способны лишь к развитию в нас пагубных самомне́ния, гордыни, самообольще́ния. Они не просвещают очей души, как просвещает их заповедь Господня (Пс. 18, 9), напротив того, они усиливают слепоту души, делают эту слепоту неисцельной. Творящие их пойдут в вечную муку, как творящие добро естества па́дшего, добро, всегда смешанное со злом, добро оскверне́нное, от которого Господь, как от сатанинской ме́рзости, отвращает Свои всесвятые взоры. Для совершения добрых дел падшего естества не нужно быть христианином: они принадлежат всему падшему человечеству. Там, где совершаются добрые дела падшего естества, при громе похвал от мира, исключен, отвергнут Спаситель мира. Дела веры, дела спасения, или, что то же, исполнение евангельских заповедей, принадлежат одним христианам…

Исполнение евангельских заповедей вводит человека в истинное Богопознание и самопознание, в истинную любовь к себе, к ближнему, к Богу, в общение с Богом, которое развивается тем оби́льнее, чем усерднее и точнее исполняются евангельские заповеди…

Что, по-видимому, за доброе дело покая́ние, при посредстве которого величайшие грешники примирились с Богом и наследовали вечное блаженство? Что за доброе дело исповедание Христа, исповедание, выраженное немногими, простейшими словами? И кем выраженное? Выраженное казненным разбойником. Эти немногие простейшие слова ввели разбойника в рай, совершили то, чего не могли и не могут совершить все блестящие добродетели всего человечества.


Слово о различных состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу:

3. О состоянии естества в отношении к добру и злу по сотворении человека.

Так теоретическое познание о яде не причиняет смерти, напротив того, предостерегает от нее; практическое познание яда, то есть, вкушение его, приносит смерть.

4. О состоянии по паде́нии человека.

Пагубно льстя себе и обманывая себя, па́дшие челове́ки называют и признают свой разум здравым. Здравым разум был до падения; по паде́нии у всех человеков, без исключения, он сделался лжеиме́нным, и для спасения должен быть отвергнут (1Тим. 6:20–21)…

Глубоко наше падение: весьма немногие челове́ки сознают себя существами па́дшими, нуждающимися в Спасителе;…

Отделение собственными усилиями прившедшего зла от природного добра сделалось для человека невозможным. Зло проникло в самое начало человека: человек зачинается в беззакониях, рождается во грехах (Пс. 50:7). С самого рождения своего человек не имеет ни одного дела, ни одного слова, ни одного помышле́ния, ни одного чу́вствования, ни́же на кратчайшую минуту, в которых бы добро было без большей или меньшей примеси зла…

«Двоя́ким образом и двоя́кого рода у́зами, – говорит св. Макарий Великий, – оказался человек связанным по преступлении им заповеди и по изгнании его из рая: (оказался связанным) в мире сем предметами мира и любовью к миру, то есть к плотски́м пожеланиям и страстям, к богатству и славе, также любовью к тварям, к жене и детям, к сро́дникам, к отечеству, к местам, к одеждам, короче сказать: любовью ко всем видимым вещам, от которых Слово Божие повелевает ему отречься по собственному произволению (потому что человек порабощает себя всему видимому произвольно), чтобы, разрешившись и освободившись от всего этого, он возмог исполнить волю Божию совершенно. Внутри же себя (человеческая) душа связана, заключена, окружена стенами и окована узами мрака до такой степени духами злобы, что не может, как бы ей хотелось, любить Бога, веровать в Него и почитать Его»…

Телесный подвиг (пост, молитва, бде́ние, хождение в храм…), не сопровождаемый душевным (наблюдение за своим зре́нием, по́мыслами, чувствами, желаниями и борьба с недо́лжными, или грехо́вными), более вреден, нежели полезен, он служит причиной необыкновенного усиления душевных страстей: тщеславия, лицемерия, лукавства, гордыни, ненависти, зависти, самомне́ния. «Если внутреннее делание по Богу, – сказал великий Варсанофий, – не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем».
Брань (по́двиг) не может быть увенчана победой, и свобода не может быть приобретена собственными усилиями человека: то и другое – дар Божий, даруемый подвижнику в свое время, известное одному Богу.

Весьма ошибочно поступают те, которые, находясь под властью страстей, требуют от себя бесстрастия… Им представляется, по неправильному взгляду их на себя, проявление греха чем-то необычным, чем-то совершающимся вне порядка. Между тем проявление греха в помыслах, чувствованиях, словах и делах (здесь говорится не о смертных грехах и не о грехах произвольных, но об увлечениях), есть проявление логичное, естественное, необходимое. «Если страсть тревожит нас, – говорит преподобный авва Дорофей, – то мы не должны этим смущаться: смущаться тем, что тревожит нас страсть, есть дело неразумия и гордости и происходит от того, что мы не знаем своего душевного состояния и избегаем труда, как сказали Отцы…

Чему удивляется страстный, когда страсть тревожит его? Зачем смущается? Ты стяжал ее, имеешь в себе и смущаешься! Принял в себя и залоги ее, говоришь: зачем она тревожит меня? Лучше терпи, подвизайся и моли Бога» (Рим. 14, 22)….

Он, то есть, диавол, будучи творение и раб Божий, не столько искушает, сколько ему рассудится, не в такой степени озлобляет, сколько бы ему хотелось, но сколько дозволит и попустит ему Божие манове́ние. Бог, в точности зная состояние всех и то, сколько каждый имеет сил, столько каждому допускает и искуси́ться… Ищущий и ударяющий в дверь, просящий до конца, получит просимое»…

Говорит святой Григорий Синаит: «Если человек не будет оставлен и побежден и обла́дан, поработившись всякой страсти и по́мыслу, и духом побеждаем, не обрета́я никакой помощи ни от дел, ни от Бога, ни от иного кого, от чего он приходит почти в отчаяние, будучи искушаем отовсюду, то он не может придти в сокрушение духа, счесть себя меньшим всех, последнейшим и рабом всех, неключи́мейшим самих бесов, как мучимого и побеждаемого ими…»

Не полезен для человека быстрый переход от состояния борьбы к состоянию духовной свободы… По этой причине, за исключением немногих случаев, вследствие особенного Божественного смотре́ния, подвижники Христовы значительную часть своего земного стра́нствования проводят в горькой борьбе с грехом, под игом немилосердого фараона…

Некто из святых говорил: …Знай, сын, что я боролся с бесами в продолжение тридцати лет. Проведя в борьбе двадцать лет, я не ощутил никакого облегчения. На двадцать пятом году я начал чувствовать покой. С течением времени покой умножался.

В состоянии падения грех и диавол так насилуют человека, что он не имеет никакой возможности противиться им, но невольно увлекается ими не в смертные грехи, как мы сказали выше, но наиболее в поползновения мысленные. В тща́ливых (ре́вностных) подвижниках внутреннее волнение весьма редко попускается обнаружиться и словом, не только делом.

5. О состоянии по искуплении человека.

Искуплением обновлено́ (восстано́влено, исцелено́) человеческое естество́ (природа). Богочеловек обнови́л его Собою и в Себе. Такое обновленное Господом естество человеческое прививается, так сказать, к естеству падшему посредством Крещения. Крещение, не уничтожая естества, уничтожает его состояние паде́ния, не делая естества иным, изменяет его состояние, приобщив человеческое естество естеству Божию (2Пет. 1, 4)… в купель погружается сын ветхого Адама, из купели выходит сын Нового Адама…

При крещении человеку прощается первородный грех (состояние паде́ния, последствия падения), заимствованный от пра́отцев, и собственные грехи, соде́ланные до крещения. При крещении человеку даруется духовная свобода: он уже не насилуется грехом, но по произволу может избирать добро или зло…

Милосердие Божие живописно изобразило в видимой природе многие таинственные учения христианства. Оживление всех произрасте́ний весной служит образом воскресения челове́ков; действие некоторых лекарств, сперва обнаруживающих болезни и как бы усиливающих ее, а потом уже исцеляющих, служит образом духовного подвига, которым сперва обличает в человеке тайные его страсти, приводит их в движение, а потом мало помалу уничтожает (Пс. 91, 8)… Действие Крещения над человеком имеет также свое рази́тельное подобие. Пойдем в сад и посмотрим там, что делает садовник с яблонями, чтобы доставить им способность приносить вкусные плоды. Всякая яблоня, выросшая из семени, взятого хотя бы из лучшего яблока, может приносить только кислые, горькие и вредные плоды, негодные для употребления: по этой причине всякая яблоня, выросшая из семени, называется дикой. Наше падшее естество подобно дикой яблоне. Оно может приносить только горький, зловредный плод: добро, смешанное со злом и отравленное злом, погубляющее того, кто это добро, сделавшееся злом от примеси зла, признает добром, достойным Бога и человека. Садовник, чтобы превратить дикую яблоню в благородную, без пощады отсекает все ее ветви, оставляет один ствол. К оставшемуся стволу он прививает сучок с благородной яблони; этот сучок срастается со стволом и корнем, начинает пускать от себя ветки во все стороны, ветками заменяются отсеченные ветви; природное дерево заменяется древом искусственным, привитым; привитое дерево держится, однако, на природном стволе, тянет соки из земли посредством природных корней – словом, жизнь свою неразрывно соединяет с жизнью природного дерева. Такое дерево начинает приносить превосходные плоды, которые принадлежат природному дереву, и вместе вполне отличаются от плодов, приносимых природным деревом в его диком состоянии. Потом, во все время существования дерева в саду, садовник тщательно наблюдает, чтобы из ствола и от корня не пошли отрасли, принадлежащие природному дереву, потому что они опять будут приносить свой негодный плод, и, привлекая в себя соки, отнимут их у привитых ветвей, отнимут у этих ветвей силу приносить свой прекрасный плод, высушат, погубят их. Для сохранения достоинства, здравия и силы в яблоне необходимо, чтобы все ее ветви произрастали единственно из привитого сучка. Подобное обряду привива́ния благородного сучка к дикой яблоне совершается в таинстве Крещения с креща́емым человеком; подобное поведению садовника относительно привитой яблони должно совершаться относительно крещенного человека. В крещении не отсекается наше бытие, имеющее началом зачатие в беззакониях и рождение во грехах: отсекается тело греха, отсекается плотское и душевное состояние естества, могущее производить добро лишь в смешении со злом, к бытию, к жизни, к существу человека привива́ется обновле́нное Богочеловеком естество человеческое… Крещеный никак не должен допускать в себе действие па́дшего естества, должен немедленно отвергать всякое его влечение и побуждение, хотя бы они и казались по наружности добрыми, он должен исполнять единственно заповеди евангельские и помышлениями, и чувствами, и словами, и делами…

Оживает и воскресает посредством святого Крещения сын первозданного Адама, но уже не в том состоянии непорочности и святости, в котором был создан Адам; оживает и воскресает он в состоянии несравненно высшем, в состоянии, доставленном человечеству Богом, принявшим человечество. Обновляемые Крещением человеки облекаются не в первоначальный, непорочный образ первозданного человека, но в образ человека небесного, Богочеловека. Второй образ столько превосходнее первого, сколько Богочеловек превосходнее первого человека в его состоянии непорочности…

Какая может быть польза от Крещения, когда мы, принимая его в возрасте, нисколько не понимаем его значения? Какая может быть польза от Крещения, когда мы, принимая его в младенчестве, остаемся впоследствии в полном неведении о том, что мы приняли?..

Какая может быть польза от Крещения, когда мы не понимаем нашего падения, даже не признаем, что наше естество находится в состоянии горестнейшего падения? Когда мы считаем изящным и благоугодным добром непотребное добро падшего естества? Когда мы стремимся с упорством делать это добро, не примечая того, что оно только питает и растит в нас наше самолюбие, только удаляет нас более и более от Бога, только упрочивает, печатле́ет наше падение и отпадение? Какая может быть польза от Крещения, когда мы не считаем грехами даже смертные грехи, например: прелюбодеяние со всеми его отраслями, а называем их наслаждением жизнью?..

Повсюду видим покаяние, как единственный вход, единственную ле́ствицу, единственное преддверие перед Верой, Евангелием, Царством Небесным, перед Богом, перед всеми христианскими таинствами, перед святым Крещением – этим рождением человека в христианство. Необходимо отвержение прежней греховной жизни и решимость проводить жизнь по евангельским заповедям, чтобы достойно принять и иметь возможность достойно сохранять в себе Дар Святого Духа, получаемый при Крещении. Церковные пастыри христианской Церкви первых веков принимали всевозможное попечение о том, чтобы святое Крещение, которое принималось тогда почти исключительно в зрелом возрасте, было принимаемо принимающими его с полным понятием о принимаемом Духовном Даре…

Небрежное и невежественное владение Даром (Крещения) влечет за собой самые бедственные последствия. Кто не употребит Дара по желанию и повелению Дародателя, кто не разовьет в себе благодати Крещения деятельностью по евангельским заповедям, но скроет врученный ему талант в земле – т. е. закопает, похоронит благодать Крещения, уничтожит в себе всякое ее действие, всецело предавшись земным попечениям и наслаждениям – у того отнимется благодать Крещения на суде Христовом…

Святитель Игнатий (Брянчанинов) – том 2 – выписка III.

6. Об обновлении искупленного естества, в случае его повреждения, покаянием.

Преподобный Марк Подвижник: Познавший истину не противится скорбным приключениям: знает, что они приводят человека к страху Божию. Прежние грехи, будучи воспоминаемы по виду, приносят вред имеющему благую надежду: если возникнет это воспоминание в соединении с печалью, то им отнимается упова́ние; если же возникнет без печали, то обновляет внутри прежнюю скверну. Когда ум чрез отречение от самого себя простотой (несложностью) мысли приобретет надежду, тогда враг, под предлогом исповедания, изображает (в памяти) преждесоде́янные согрешения, чтобы возобновить страсти, которые благодать Божия изгладила забвением, чтобы таким образом неприметно причинить вред человеку. Тогда и твердый, ненавидящий страсти (ум) по необходимости помрачится, смутившись воспоминанием соде́ланных грехов. Если он еще темен и сластолюбив, то непременно умедлит в воспоминании и будет страстно беседовать с приходящими помыслами, так что такое воспоминание соде́лается не исповеданием, а мысленным обновлением в себе преждесоде́ланных грехов. Если хочешь приносить Богу неосужде́нное исповедание, не вспоминай греховных поползновений по виду, но мужественно терпи наводимые за них скорби. Скорби приходят (в возмездие) за прежние грехи, принося всякому согрешению сродное (соответствующее) возмездие. Разумный и ведущий истину исповедуется Богу не воспоминанием соделанных грехов, но терпением приключающихся скорбей.

Порядок, которым кающийся грешник восходит посредством покаяния к святости, преподобный Макарий Великий излагает так:… Потом он (христианин) должен постоянно принуждать себя ко всякому благому делу и ко всем Господним заповедям, хотя бы и не желало того сердце по причине пребывающего в нем греха, он должен насиловать себя к смирению перед всеми людьми, к вменению себя меньшим и худшим всех; он должен не искать себе чести, или славы, или похвалы от кого-либо, как предписано в Евангелии, но всегда иметь перед очами одного Господа и Его заповеди, Ему одному стараясь благоугожда́ть… Равным образом он должен быть милостивым, снисходительным, сострадательным, благим, принуждая к тому себя насильно,..

7. Об отношении обновленного естества ко злу.

Тогда человек не видит злобы в ближних своих, когда все отношения его к ближним будут поглощены милостью к ним. Неужели такое неви́дение недостатков в ближних есть ослепление ума, есть признание зла добром? Напротив того: ослепление ума, неви́дение греха и зла, признание зла добром принадлежат нераскаянным грешникам, оправдывающим грех свой. Святые Божии, просвещенные Духом Божиим, понимают зло во всей его подробности, знают его козни и его ядовитость; они, при помощи этого познания, доставляемого Духом, с особенной тщательностью охраняют себя от опытного знания грехов, доставляемого исполнением греха на самом деле…
При посредстве благодатного милосердия, которым истинные христиане дышат к ближним, они пребывают чуждыми греховности ближних, сообщающейся через осуждение осуждающему, нарушающей его собственное, спокойное, радостное, святое устроение…

8. Заключение.

Изложив, по мере скудных сил, состояние в отношении к добру и злу человеческого естества по сотворении, по паде́нии и по искупле́нии его, к кому обращусь с заключением этого убогого Слова? Слово служит обличением моих собственных недостатков, и потому обращаюсь с увещанием, которым обыкновенно оканчивается всякое Слово, к самому себе. Увещание заимствую от Отца Церкви. Если кто из ближних моих признает его приличествующим и для себя, то да прии́мет его с любовью.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) – том 5 – выписка I.

Том 2: Слово о молитве Иисусовой.

Особенным скорбям и гоне́ниям подвергается истинный, богоуго́дный подвижник молитвы от бра́тии своей, челове́ков. И в этом, как мы сказали уже, главные деятели – демоны: они употребляют в свое орудие как тех челове́ков, которые деятельность свою сли́ли воедино с деятельностью бесо́вской, так и тех, которые не понимают бра́ней бесо́вских и потому удобно делаются орудиями бесов, даже и тех, которые, понимая лукавство врага, недостаточно внимательны к себе, и осторожны, и потому допускают себя быть обманутыми…

Том 5:
Глава 4.

Основавший жительство свое на изучении Евангелия и на исполнении евангельских заповедей, основал его на твердейшем камне.

Истинное христианство и истинное монашество заключаются в исполнении евангельских заповедей. Где нет этого исполнения, там нет ни христианства, ни монашества, какова бы ни была наружность.

Глава 6.

Делание заповедей и преуспея́ние в них беспредельны: самые совершенные христиане, приведенные в состояние совершенства Божественною благодатью, пребывают несоверше́нными по отношению к евангельским заповедям.

Глава 9.

При чтении евангелистов должно читать и Благове́стник, то есть объяснение Евангелия блаженным Феофила́ктом, архиепи́скопом Болгарским. Чтение Благове́стника необходимо: оно способствует правильному пониманию Евангелия и, следовательно, точнейшему исполнению его. Притом правила Церкви требуют, чтоб Писание было понимаемо так, как объясняют святые отцы, а отнюдь не произвольно: руководствуясь в понимании Евангелия объяснением святого отца, объяснением, принятым и употребляемым Церковью, мы сохраним предание Святой Церкви.

Глава 11.

Замечено, что миряне и самые монахи, не имеющие духовного рассуждения, почти всегда увлекаются обманщиками, лицемерами и находящимися в бесовской прелести, признают их за святых и благодатных.
Святой Дух действует самовла́стно, как Бог приходит в то время, как смирившийся и уничижи́вший себя человек отнюдь не ча́ет пришествия Его. Внезапно изменяет ум, изменяет сердце. Действием своим объе́млет всю волю и все способности человека, не имеющего возможности размышлять о совершающемся в нем действии. Благодать, когда будет в ком, не показывает чего-либо обычного или чувственного, но тайно научает тому, чего прежде не видел и не воображал никогда. Тогда ум тайно науча́ется высоким и сокровенным тайнам, которых, по Божественному Павлу, не может видеть человеческое око, ниже постигнуть ум сам собою...

«Ум человеческий сам собою, не будучи соединен с Господом, рассуждает по силе своей. Когда же соединится с огнем Божества и Святым Духом, тогда бывает весь облада́ем Божественным Светом, соде́лывается весь светом, воспаляется в пламени Всесвято́го Духа, исполняется Божественного разума, и невозможно ему в пламени Божества мыслить о своем, и о том, о чем хотел бы». Так говорил преподобный Максим Капсокаливи́ преподобному Григорию Синайскому. Напротив того, при демонском явлении всегда предоставляется свобода человеку рассудить о явлении, принять или отвергнуть его.

В образец аскетической книги, написанной из состояния пре́лести, именуемой мне́нием, можно привести сочинение Фомы Кемпийского под названием «Подражание Иисусу Христу». Оно дышит утонченным сладострастием и высокоумием, которые в людях ослепленных и преисполненных страстями производят наслаждение, признаваемое ими вкушением Божественной благодати. Несчастные и омраченные! Они не понимают, что обоня́в утонченную во́ню живущих в себе страстей, они наслаждаются ею, признают ее в слепоте своей во́нею благодати! Они не понимают, что к духовному наслаждению способны одни святые; что духовному наслаждению должно предшествовать покаяние и очищение от страстей; что грешник неспособен к духовному наслаждению; что он должен сознавать себя недостойным наслаждения, отвергать его, если оно начнет приходить к нему, отвергать как несвойственное себе, как явное и па́губное самообольщение, как утонченное движение тщеславия, высокоу́мия и сладостра́стия.

Подобно Малпасу достигли в отшельничестве сильнейшей бесо́вской пре́лести Франциск д"Аси́з (Аси́зский), Игнатий Лоио́ла и другие подвижники Лати́нства (католицизма), признаваемые в не́дре его святыми. «Когда Франциск был восхищен на небо, – говорит писатель жития его, – то Бог Отец, увидев его, пришел на минуту в недоумение, кому отдать преимущество, Сыну ли Своему по естеству (Иисусу Христу), или сыну по благодати Франциску». Что может быть страшнее, уродливее этой хулы, печальнее этой пре́лести!

Глава 12. О жительстве в послушании у старца.

Те старцы, которые принимают на себя «роль», употребим это неприятное слово, принадлежащее языческому миру, чтоб точнее объяснить дело, которое, в сущности, не что иное, как душепа́губное актерство и, печа́льнейшая комедия, – старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований, да ве́дают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом де́лании – послушании суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольще́ние и бесовская пре́лесть, которая не может не дать соответствующего себе плода в наставляемом ими.

Возразя́т: вера послушника может заменить недоста́точество старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению апостола.

Глава 13. О жительстве по совету.

Как о своих помыслах, так и о помыслах ближнего, о его советах, советуйся с Евангелием. Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! Они не помышляют, что могут нанести ближнему неисце́льную язву нелепым советом, который принимается неопытным новонача́льным с безотче́тливою доверенностью, с плотским и кровяны́м разгоряче́нием! Им нужен успех, какого бы ни был качества этот успех, какое бы ни было его начало! Им нужно произвести впечатление на новоначального и нравственно подчинить его себе! Им нужна похвала человеческая! Прослыть святыми, разумными, прозорливыми, старцами, учителями: им нужно напитать свое ненасытное тщеславие, свою гордыню.

«Изучай Божественное Писание, – говорит Симеон, Новый Богослов, – и писания святых отцов, особливо деятельные, чтоб с учением их сличи́в учение и поведение твоего учителя и сердца, ты мог их видеть (это учение и поведение) как в зеркале и понимать; согласное с Писанием усва́ивать себе и содержать в мысли; ложное же и худое познавать и отвергать, чтоб не быть обманутым. Знай, что в наши дни появилось много обманщиков и лжеучителей».

Скромное отношение советника к наставляемому совсем другое, нежели старца к безусловному послушнику, рабу о Господе. Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его: он может быть исполнен и не исполнен. На сове́тнике не лежит никакой ответственности за совет его, если он подал его со страхом Божиим и смиренномудрием, не самопроизвольно, а будучи спрошен и понужден. Также и получивший совет не связывается им; на произволе и рассуждении его остается исполнить или не исполнить полученный совет. Очевидно, как путь совета и после́дования Священному Писанию сообразен с нашим слабым временем. Заметим, что отцы воспрещают давать совет ближнему по собственному побуждению, без вопроше́ния ближнего: самовольное препода́ние совета есть признак сознания за собою ве́дения и достоинства духовных, в чем явная гордость и самообольщение. Это не относится к настоятелям и начальникам, которые обязаны во всякое время, при всякой встретившейся нужде и не будучи спрошены наставлять врученное им братство (2Тим. 4:2).

Глава 14.

Необходимо уве́рить себя, что Бог управляет участию мира и участию каждого человека. Опыты жизни не замедлят подтвердить и утвердить это учение Евангелия. Следствие принятия верою этого учения – смиренная покорность Богу, отступление смущений, мир души, сила мужества. Кто таким образом примет учение Евангелия, тот воспри́мет «щит веры, в не́мже возмо́жет вся стрелы лукавого разже́нныя угаси́ти» (Еф. 6:16). Эта вера называется святыми отцами деятельною, в отличие от догматической. Она является в человеке от исполнения евангельских заповедей, возрастает по мере исполнения их, увяда́ет и уничтожается по мере пренебрежения ими, преобразуется, в свое время, по осене́нии благодатию, в живую веру, исполняет христианина духовною силою,..

Глава 15. Любовь к ближнему служит средством достижения любви к Богу.

Любовь, насажденная Богом в наше естество, повреждена падением и не может действовать правильно. Никак не попусти ей действовать! Действия ее лишены непорочности, ме́рзостны пред Богом как жертва оскверненная; плоды действий душепа́губны, убийственны. Следующим образом возлюби ближнего: не гневайся и не памятозло́бствуй на него; не позволяй себе говорить ближнему никаких укори́тельных, бранных, насмешливых, ко́лких слов; сохраняй с ним мир по возможности своей; смиряйся пред ним; не мсти ему ни прямо, ни косвенно; во всем, в чем можно уступить ему, уступай; отучись от прекосло́вия и спора, отвергни их как знамение гордыни и самолюбия; говори хорошо о злосло́вящих тебя: плати добром за зло; молись за тех, которые устраивают тебе различные оскорбления, обиды, напасти, гонения (Мф. 5:21–48). Никак, ни под каким предлогом не осуждай никого, даже не суди ни о ком, хорош ли он или худ, имея пред глазами того одного худого человека, за которого ты должен отвечать пред Богом, – себя. Поступай относительно ближних так, как бы ты желал, чтоб было посту́плено относительно тебя (Мф. 7:1–12). Отпускай и прощай из глубины сердца человекам согрешения их против тебя, чтоб и Отец небесный простил тебе твои бесчисленные согрешения, твой страшный греховный долг, могущий тебя низвергнуть и заключить навечно в адские темницы (Мф 18:23-35).

Глава 19. О внимании при молитве.

Искусственное внимание – так назовем наше собственное внимание, еще неосене́нное благодатью – состоит в том, чтоб, по совету святого Иоанна Лествичника, заключать ум в слова молитвы. Если ум, по причине новости своей в молитвенном подвиге, выйдет из заключения в слова́, то должно опять вводить его в них. Свойственны уму, в его состоянии паде́ния, нестоя́тельность и расположение пари́ть повсюду. Но Бог может даровать ему непоколебимость и дарует ее в свое время за постоянство и терпение в подвиге. - Особенно способствует сохранению внимания во время молитвы весьма неспе́шное произнесение слов молитвы… - Произноси слова несколько вслух, когда ты молишься наедине, и это способствует сохранению внимания.

Глава 20. О келейном правиле.

Оно (келейное правило) назначается для каждого сообразно силам души и тела… Общий устав для молитвенного правила заключается в том, чтоб оно никак не превышало сил подвижника, не истощало этих сил, не расстраивало здоровья и этим не прину́дило подвижника отказаться от всякого правила. Оставление молитвенного правила обыкновенно бывает следствием правила, принятого или возложенного превыше сил.

Глава 21. О поклонах.

Поклоны надо полагать весьма неспе́шно, одушеви́в этот телесный подвиг в плаче сердца и молитвенным во́плем ума. Желая начать коленопреклоне́ния, дай телу твоему самое благоговейное положение, какое должно иметь рабу и созданию Божию в присутствии Господа Бога его. Потом собери мысли от скита́ния повсюду и с крайнею неспе́шностью, вслух лишь самому себе, заключая ум в слова, произнеси от сердца, сокрушенного и смиренного, молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного». Произнесши молитву, сотвори неспе́шно земной поклон, с благоговением и страхом Божиим, без разгоряче́ния, с чувством кающегося и умоляющего о прощении грешника как бы к ногам Самого Господа Иисуса Христа.

Для душеназида́ния возлюбленных братий наших не умолчим о нижеследующем: поклоны, совершаемые для числа, неодушевленные правильным умным и сердечным деланием, более вредны, нежели полезны.

Глава 22.

Для внимательного прочтения одной кафизмы нужно времени около 20 минут.

Глава 23. О молитве Иисусовой.

Сперва должно обучиться устно молитве Иисусовой. Исполняется Иисусова молитва стоя; при изнеможении же сил – сидя и даже лежа. Существенными принадлежностями этой молитвы должны быть: внимание, заключение ума в слова молитвы, крайняя неспе́шность при произнесении ее и сокрушение духа. Хотя эти условия необходимы при всякой молитве, но удобнее сохраняются и более требуются при совершении молитвы Иисусовой.

Глава 24. О упражнении молитвою Иисусовою.

На неспе́шное и внимательное произнесение ста молитв (Иисусовых) потре́бно времени 30 минут, или около получаса; некоторые подвижники нуждаются и еще в более продолжительном времени. Не произноси молитв спешно, одной немедленно за другою; делай после каждой молитвы краткий отдых и тем способствуй уму сосредоточиваться. Безостановочное произнесение молитв рассеивает ум. Переводи дыхание с осторожностию; дыши тихо и медленно: этот механизм охраняет от рассеянности.

Склоняясь ко сну, повторяй молитву: засыпай с нею. Приучи себя так, чтоб, проснувшись от сна, первою твоею мыслью, первым словом и делом была молитва Иисусова. Произне́сши ее несколько раз, вставай с одра́ и спеши к у́трени.